— Присядьте, воин Джангиуки, — сказал Уолли и сел сам. — Я хочу дать вам один совет. Если вы действительно хотите, чтобы ваш подопечный получил следующий ранг, попросите кого-нибудь другого. Так получилось, что ученик Нанджи сам собирается принять сегодня участие в испытаниях. Если же вы просто хотите, чтобы умение вашего подопечного оценил кто-то другой, то, я уверен, Нанджи будет рад вам помочь Но предупреждаю, Нанджи побьет начинающего Эфоринзу.
Несчастный Джангиуки покраснел до корней волос, беспомощно улыбнулся, не зная, что сказать.
— Мой подопечный владеет мечом намного лучше всех начинающих, светлейший, — произнес он наконец.
Если у Уолли еще оставались какие-нибудь сомнения по поводу того, что теперь все воины связаны третьей клятвой, то это происшествие окончательно их рассеяло. Этот мальчик выполнял приказ. Его заставили пожертвовать самым важным для своего подопечного, к тому же теперь задета и его честь.
Итак, Уолли сообщит своему вассалу, что после завтрака ему предстоит встретиться с начинающим. Он грустно посмотрел вслед этим двоим. Потом он повернулся к Нанджи, который весь ушел в поглощение своей тушеной конины. — А как у начинающего Ушастого дела с сутрами?
— Иногда он даже не мог вспомнить, как его зовут, — презрительно сказал Нанджи, не прекращая жевать. — Но что касается меча, он тянет на третий ранг. — Нанджи нахмурился. — Это, кажется, его девятая попытка, последняя была в День Стрелка в прошлом году, так что сейчас еще не время. — Вот что значит отличная память.
— Нет, это все подстроено, — вздохнул Уолли. — Не беспокойся, Тарру здесь обязательно будет. Ты его тревожишь, вассал!
Нанджи был польщен.
— Выходит, мне следует поддаваться, мой повелитель? — спросил он.
Уолли покачал головой.
— Тарру не обманешь. Лучше действуй как можно быстрее, чтобы он не успел ничего понять: быстрая победа может быть чистой удачей. Но это, в конце концов, не важно, тебе сегодня все равно предстоит сражаться. Кого бы ты хотел выбрать?
— Вот их! — твердо сказал Нанджи, показывая на Горрамини и Ганири.
— Боюсь, не получится, — сказал Уолли. — У них ведь нет наставников, мне придется самому просить их, а зачем это надо? Они все равно откажутся. А ты гость и вызвать другого гостя не можешь. Извини, Нанджи, но придется тебе выбрать себе в жертву кого-нибудь другого.
Нанджи сердито предложил двоих Четвертых, но потом решил, что они, наверное, в своем ранге самые сильные. А для испытаний предпочитают подбирать тех, кто похуже.
— Давай подождем. — Уолли в голову пришла одна идея. — Побыстрее расправляйся с Ушастым, а я попытаюсь поговорить с Тарру. — Рассчитаться с долгами хотел не один только Нанджи.
Испытания всегда вызывали всеобщий интерес, и сейчас на площадке собрались все свободные от службы воины. Большинство из них окружали площадку, некоторые поднялись на галерею, а кое-кто из Первых забрался даже на приспособление для порок. Отсюда было видно, как из тюрьмы выводят очередных жертв, и Уолли поспешно повернулся спиной к этому зрелищу. Новая крыша светилась на солнце, узники больше не кричали от боли, и их не приходилось тащить, но Уолли не мог без отвращения подумать и о тюрьме, и о той примитивной цивилизации, которая ее породила.
В центре площадки стоял Ушастый, а напротив него — молодой испуганный Второй, видимо, самый слабый из его ранга. Такого рода просьбы, с которой обратились к Нанджи, считались почти оскорблением, и поэтому договариваться предпочитали с наставниками. Мучения этой жертвы длились недолго. Ушастый сделал один за другим два хороших удара. Его противник отступил на шаг, в толпе послышались ядовитые усмешки.
Уолли окинул беглым взглядом всю толпу. Судьи — Тарру и Трасингджи — вызывали уже второго противника. Вперед вышел стройный высокий юноша с рапирой в руках, на затылке его развевался хвост рыжих волос. Тарру поискал взглядом Уолли, но тут же отвернулся.
— К бою! — скомандовал Тарру.
Нанджи сделал выпад.
— Удар! — воскликнул он.
Судьи очень удивились, но удар приняли.
— К бою!
— Удар! — опять сказал Нанджи, резко разворачиваясь на каблуках. Уолли и сам не смог бы справиться быстрее.
Взревев от ярости, Ушастый отбросил рапиру — теперь придется ждать еще целый год, до следующего испытания. Он боялся, что не сможет рассказать сутры, а потерпел поражение совсем в другом, в том, в чем был уверен.