Кого-кого, а уж Хану наша бабушка никогда не назвала бы крестьянкой, ибо моя сестра была само благородство и безмятежность. Хана по-японски означает «цветок», и я часто думаю, как мудро поступили мои родители, назвав дочь таким именем. Если вы хотите знать, что такое настоящее изящество, вам следует хотя бы разок взглянуть на мою сестру.
Я помахала рукой, Хана улыбнулась, и ее нежное лицо озарилось радостью, когда она почтительно склонилась перед дядей.
За спиной Ханы маячил наш младший братишка Мориясу в желтой одежде, мокрой сзади после возни в маленьком пруду. Увидев нашего гостя, он радостно завопил и замахал своим боккеном, маленьким деревянным мечом, с которым никогда не расставался.
Приблизившись, Хана незаметным жестом легонько коснулась пальцами моей руки. Мориясу бросился по ступенькам навстречу дяде, а мы с сестрой, стоя рядышком, смотрели на прыжки и выходки нашего братца и негромко хихикали, прикрывая лица рукавами кимоно.
— Хай-я! — пронзительно завизжал Мориясу и, выкинув вперед ногу, сделал вид, будто проткнул дядю быстрым ударом меча — Ты убит! Я тебя убил!
Дядя сложился пополам, зажимая обеими руками живот, словно получил смертельную рану.
— Ааа! — простонал он. — Разве такой старик, как я, может противостоять столь опытному молодому самураю? — Он выпрямился и шутливо ущипнул Мориясу за щеку. — Продолжай тренироваться, юноша, и возможно, настанет день, когда сам великий сёгун [Сёгун — в японской истории так назывались люди, которые реально (в отличие от императорского двора в Киото) управляли Японией большую часть времени с XII по XIX в.] Минамото-но Санэтомо [Минамото-но Санэтомо (1192–1219) — третий сёгун Камакурского сёгуната и последний глава рода Минамото. Был сёгуном в период с 1203 по 1219 г., известен как автор многочисленных поэм. В 1219 г. был убит на ступенях храма своим племянником Киё Минамото.] сделает тебя своим личным телохранителем.
Мориясу радостно вытаращил глаза.
— Ты, правда, так думаешь, дядя? Это была бы величайшая честь для всей нашей семьи! Тогда я стал бы похож на тебя, и служил бы своему сёгуну так, как ты служишь моему отцу!
Мориясу сказал это с искренним восхищением, но я с опаской затаила дыхание. Вдруг невинные слова моего брата оскорбят дядю? Невежливо напоминать столь могущественному человеку, как Хидехира, что он вынужден служить своему младшему брату.
Но дядя лишь весело взъерошил короткие черные волосы Мориясу.
— Выходит, ты хочешь быть похожим на меня? Что ж, похвально, но для начала тебе следует немного подрасти, маленький воин!
Все вместе мы направились в сторону спального дворца, располагавшегося в самом центре нашего поместья. Моя мать вышла поприветствовать гостя, и я с восторгом отметила, что в ее прекрасном бледном лице и черных глазах отражается благородство и достоинство истинной жены могущественного дзито. Длинные волосы нашей матушки были распущены, как у меня, и падали до самого пояса, а когда она почтительно поклонилась дяде, то они рассыпались по ее спине, как отрез блестящего черного шелка.
— Добро пожаловать, Хидехира, — негромко поздоровалась моя мать. — Я счастлива вновь видеть тебя. Мой муж сейчас в саду камней, вместе со своим секретарем. Дожидаясь твоего прибытия, Ёсидзиро решил закончить несколько бумаг.
— Мой брат слишком загружает себя работой, — с улыбкой ответил дядя.
— Возможно, так оно и есть, — отозвалась моя мать, снова почтительно кланяясь ему. — Но Ёсидзиро всегда говорит, что работа дзито заключается больше в правильном управлении, нежели в сражениях и самурайских подвигах.
— Мудрые слова, — вежливо согласился дядя. — Уверен, сёгуну они пришлись бы по душе.
Наша мать повела гостя через большую квадратную комнату, бумажные стены которой как будто шептали что-то нам вслед.
Мориясу приплясывал рядом с дядей, размахивая своим деревянным мечом.
Мы с Ханой шли последними, касаясь друг друга рукавами. По пути меня охватило непривычное спокойствие. Присутствие Ханы всегда действовало на меня успокаивающее, она одна умела на время приглушить бурлившее во мне нетерпение.
Мы вышли из дома и неспешно направились к саду камней по узкой тропинке, обсаженной цветущими вишневыми деревьями. Я еще издалека увидела отца, сидевшего на деревянной скамье, залитой солнечным светом.
Его черные волосы были закручены в пучок на макушке, брови сосредоточенно хмурились. Вот он, подобрав тяжелый рукав желтого шелка, опустил кисть в углубление влажного чернильного камня судзури. Сделав несколько быстрых, четких росчерков на бумажном свитке, отец протянул письмо ожидающему слуге.
Мой отец был очень мудрым и образованным человеком, он работал с рассвета до заката, исполняя обязанности дзито, представителя самого сёгуна Под его управлением находилась большая южная часть провинции Кай, но, несмотря на постоянные труды и неусыпные заботы, наш отец всегда находил время для семьи Нередко он отвлекался от своих обязанностей, чтобы лично позаниматься с нами: со мной, Ханой и нашими братьями.
Маме часто доставалась роль потешного врага, на котором отец демонстрировал нам главные принципы сражения: важность соблюдения дистанции между сражающимися и необходимость постоянно следить за каждым движением своего противника. Это было самое счастливое время в моей жизни. Мы слушали и учились; сжимая в руках мечи, мы ловили каждое слово отца, с гордостью сознавая, что нас обучает лучший воин во всей стране.
Заслышав хруст наших шагов на усыпанной гравием тропинке, отец поднял голову, и лицо его просияло от радости.
— Брат! — воскликнул он, вставая и подходя к дяде. — Добро пожаловать.
Сначала они поздоровались официально, как дзито и его преданный слуга. Но вскоре дядя уже весело подшучивал над отцом, называя его детским прозвищем Койси, что означает «маленький камешек».
Мой отец рассмеялся.
— Я помню, — сказал он дяде, — что ты был Ойва, моя верная «большая скала!» Ты всегда был рядом, чтобы поддержать меня, Хидехира. Так было в нашем далеком детстве, так осталось и сейчас.
Похлопав брата по плечу, отец велел слугам принести сакэ, чтобы дядя освежился после долгого пути. Затем мы все уселись на соломенных циновках татами у ног отца, и стали слушать рассказ дяди обо всех новостях, которые он собрал во время объезда отцовских земель.
Ах, как я завидовала ему! Мне бы тоже хотелось странствовать по стране, сражаясь с разбойниками, которые непременно встретятся мне на пути. Вот это настоящая жизнь!
Мужчины разговаривали очень долго, и когда я снова посмотрела на небо, то с удивлением заметила, что день уже сменился предвечерними сумерками.
Слуги бесшумно выходили из павильонов и тихо семенили по садам. Они зажигали фонари, висевшие между деревьями, превращая их в маленькие круглые луны.
Когда дядя с поклоном попросил разрешения отлучиться, чтобы осмотреть вооружение своих солдат, мама наклонилась и дотронулась до моей руки.
— Кими, — тихо сказала она. — Уже поздно. Я прошу вас с Ханой отвести Мориясу в спальный дворец.
— Но мне хочется еще посидеть, — шепотом заспорила я, покосившись на сестру. — Думаю, и Хане тоже!
Но наша мать непреклонно покачала головой.
— Мужчинам нужно приготовиться к торжественному обеду кайсэки-рёри, — объяснила она. — Сегодня особый случай, ведь за обедом твой дядя примет у твоего отца обязанности дзито.
— Дядя будет дзито? — с удивлением переспросила я.