— Мне звонил Балахнин недавно, — покряхтывая от удовольствия, поделился своими делами князь. — Опять насчет Кормчего разговор вел. Я ему подтвердил свою позицию еще тогда, но, видимо, ситуация в корне поменялась. После того, как Никита разорвал в клочья боевую бригаду магической Инквизиции, серьезные люди почуяли перспективу этого молодца.
— Не понимаю я идей Алексея Изотовича, — выдохнул Владимир.
— Ты, сын, плохо знаешь князя. Это очень опытный политик. Его клан самый малочисленный в России, меньше только у Назарова, и исходя из такого расклада сил Балахнин умудряется балансировать между разными группировками, оставаясь при этом нужным Меньшиковым, и в то же время критиковать их. Есть у меня мысль, что он хочет прикрыться Назаровым, если начнутся серьезные трения между кланами.
— А что, к этому есть предпосылки?
Строганов поднял голову.
— Они всегда есть, только опытные князья никогда откровенно не показывают свой интерес. На обострение идут в крайних случаях, а так обычно жрут конкурентов потихоньку. Недавно Шереметевы заключили какую-то сделку и теперь нахально запустил свой хобот в Симбирск. Князь Василий Юрьевич посадил там своего сынка Велимира не для того, чтобы тот любовался видами Волги. Значит, намерения у клана серьезные.
Владимир прошелся по спине отца еще раз и замер.
— Понимаешь, к чему клоню? — спросил старший Строганов.
— Шереметевы хотят получить контроль над перемещением всех грузов, идущих по реке, — задумчиво произнес княжич. — Неужели не боится гнева казанских князей? И Урусовы, и Адашевы вот так просто промолчат?
— Молодец, расклады знаешь, — хмыкнул отец. — Но они, скорее всего, промолчат. Будут смотреть на Тимура Кудашева. Именно он самый сильный игрок в Приволжье, и при нежелательном развитии ситуации его даже Меньшиковы не утихомирят. А Шереметевы всерьез взялись за строительство терминалов. Глядишь, скоро начнут выдавливать своими перевозками конкурентов. Я с интересом жду, когда полыхнет.
— Надеюсь, ты не будешь влезать в их разборки, — проворчал Владимир, еще раз пройдясь по спине князя. А потом бросил веник на лавку, зачерпнул ковшом квас и снова плеснул на раскаленные камни.
Отец слез с полк а и устроился на нижней лавке рядом с сыном, чтобы немного передохнуть от нестерпимого жара, скопившегося в парилке.
— В свое время хватило мудрости не связываться с казанцами, — усмехнулся Строганов. — Хитрые ребята, особенно князь Тимур. Мне от них вообще ничего не нужно было, потому что интерес мой лежит на юге. А вот Кудашевым хочется прорваться на восток. Демидовы тоже уперлись, не захотели вести дел с ними.
— Почему?
— Где казанские князья — там и рыльце Меньшиковых, — растолковал Строганов. — Мои предки честно выкупили коронные земли, и я не хочу, чтобы они насаждали здесь свои порядки. Не бывать казанцам на Тоболе.
— Ты преувеличиваешь угрозу, — возразил Владимир. — Иначе зачем уговаривал меня сдружиться с Назаровым?
— А затем, что тоже иду по пути князя Балахнина. Подстраховываюсь.
— На тебя непохоже, — усмехнулся сын.
— С годами мудрее становлюсь, — отшутился Андрей Георгиевич. — Я с тобой на эту тему разговаривал не один раз, поэтому больше ничего не собираюсь добавлять. Дружи с Никитой. Старая аристократия на дерьмо исходит, потому что не может просчитать его. А почему? Мутный Никита для них, вот и бесятся в Петербурге, не понимая, как молодой барон умудряется сохранять нейтралитет между кланами и не дает повода обвинить его в предвзятости. Никак компромат собрать на него не могут.
Владимир расхохотался. Князь Строганов с удивлением посмотрел на него, ожидая объяснений. Сын провел рукой по влажному лицу и пояснил:
— Искать на Никиту компромат можно было в том случае, если бы он до сих пор не был женат, или ходил бы от Тамары налево. А у него такие шикарные женщины в одном доме, что такая необходимость отпадает напрочь. Ну, батя, сам посуди, зачем ему разрушать крепкий фундамент дома?
— Ну да, Тамара ему бы и в ином случае не позволила гулять налево, — хмыкнул Строганов. — Вот и получается, что Никита для Балахнина идеальный вариант третейского судьи. Он ведь так же и просчитал реакцию столичного света. Единственное мне не нравится. Барон сам себя хоронит в Вологде. Не самая удачная тактика, к сожалению. Поговори с ним на эту тему и подтолкни к переезду в Петербург.
— Ты так о нем заботишься, — с легкой ревностью произнес Владимир.
— Я о тебе забочусь, сын, — князь хлопнул ладонями по коленям. — Если ты не понял, почему — я разочарован. Пошли, поплещемся в бассейне.