— Если бы ты мог по-настоящему увидеть это дерево, — сказал Мерлин, — ты был бы настолько удивлен, что не смог бы сдвинуться с места.
— Правда? Но почему? — спросил Артур. — Это же просто дерево.
— Нет, — ответил Мерлин. — Это просто дерево в твоем представлении. Для другого ума — это выражение бесконечного духа и красоты. Для ума Бога — это дорогой ребенок, милее всего, что можно себе представить.
Пока ум способен отмечать цвет, легкость, плотность и ощущать мир, он воспринимает себя. Слова тяжелый или белый вызывают внутри ощущение, которое принадлежит только вам. «Вне» не существует никакой тяжести или белизны, если нет вас, того, кто их воспринимает; любой вид, звук, прикосновение, вкус или запах существуют только как маленькие вспышки вашего осознания. Отправьте на Луну фотоаппарат, сфотографируйте все кратеры, долины и верните пленку на Землю. Если ни один человек не увидит этих изображений, нельзя будет составить никакого представления об их виде — будут только химические элементы, которые прореагировали на распределение фотонов в определенный момент времени. Пленка будет такой же мертвой, как и сама Луна. Мерлин сказал бы, что, если никто не смотрит на изображение Луны, никакой Луны вообще не существует.
Поэтому крайне важно смотреть на мир непредвзятым взглядом, ведь это единственный способ сделать мир живым. Ваш глаз дает жизнь всему, что он видит. За каждой молекулой всего сущего должно стоять осознание и разум, иначе мир превратился бы в случайное скопление инертных газов и мертвых звезд, в пустоту, жаждущую получить семя жизни. Без разума нет жизни, только активность. Каждый взгляд, брошенный вами через окно, посылает семя жизни в мироздание. Вот почему Мерлин так серьезно относился к своей работе по созерцанию дубов, оленей или звезд. Он не хотел, — чтобы они умерли: он любил жизнь.
Этот урок приводит к заключению: "Смотри непредубежденным взглядом, и ты дашь жизнь". Это волшебное кредо, которым руководствовался Мерлин, Обычным людям кажется трудным смотреть на что бы то ни было так просто, потому что это идет вразрез с их глубочайшим предубеждением, которое утверждает: "Мир появился первым, а я — вторым". Но мы сами не были бы живыми, если бы какое-то целомудренное Существо первым не увидело нас. Благодаря этому акту проросли семена во всей Вселенной, и это был акт любви. Вы опять узнаете о своей невинности, когда сможете увидеть любовь, которой дышит каждая частица мироздания.
Урок 3
Волшебник наблюдает, как мир приходит и уходит, но его душа обитает в царстве света.
Декорации меняются, зритель остается тот же.
Ваше тело — это просто место, которое ваша память называет домом.
Мерлин предпочитал не показываться на глаза простым смертным, но однажды поздним летним вечером, когда он стоял на краю поля, его неожиданно заметили любопытные фермеры и подошли поближе. Но Мерлин продолжал стоять неподвижно, похожий на изваяние, не произнося ни звука и никак не реагируя на их присутствие.
В такие минуты он напоминал Артуру старого журавля, который замер перед тем, как устремиться в болото за приглянувшейся ему рыбкой. Однажды, после того как Мерлин в течение нескольких часов сосредоточенно смотрел на воду, мальчик не удержался и спросил, что он там высматривает.
— Я точно не могу сказать, — ответил Мерлин. — Я увидел стрекозу и захотел рассмотреть ее поближе. Она пересекла мой путь, подобно волнующей мечте, но через мгновение я уже забыл, то ли мне пригрезилась эта стрекоза, то ли я пригрезился ей.
— Разве это и так не ясно? — спросил Артур.
Мерлин быстро коснулся головы мальчика.
— Ты думаешь, что твой сон живет здесь, внутри. Но я нахожу себя повсюду, так что, кто знает, какой части меня снится другая моя часть?
Как следует понимать урокВолшебника, который живет в каждом из нас, можно было бы также назвать свидетелем. Роль свидетеля заключается не в том, чтобы взаимодействовать с постоянно меняющимся миром, а в том, чтобы видеть и понимать. Свидетель никогда не отдыхает — он продолжает бодрствовать даже тогда, когда вы смотрите сны или спите без всяких сновидений. Значит, ему не нужны ваши глаза для того, чтобы видеть, и это кажется волшебством. Разве не глаза основной орган зрения?
Основой всего, что мы видим, слышим или осязаем в том относительном мире, является энергия и информация — каждый атом можно разложить на эти две составляющие. Но в исходном состоянии обе составляющие лишены формы. Пучок энергии может унестись в хаотическом кружении, подобно клубку дыма; информация может распасться на случайные сигналы. Для создания удивительного порядка, которым определяется жизнь, нужна еще одна сила — разум. Разум — это клей, который соединяет Вселенную.
Что касается волшебника, то для него это не просто теоретическое рассуждение, потому что он с помощью своего собственного внутреннего глаза видит, что этот разум — это он. Простого смертного такое представление сбивает с толку, потому что речь идет не об уме. Люди привыкли к познаваемым вещам, но не привыкли к познаванию себя. "Когда люди отправляются спать, — говорит Мерлин, — то самый выдающийся смертный становится ничем не лучше последнего дурака. Им снятся одни и те же страшные сны, и оба боятся смерти. Страх родился вместе с ними, и они ничем не могут наслаждаться без мысли о том, что они умрут".
У волшебника способность к познаванию сохраняется даже во сне. Всегда бодрствующий, осознающий, всезнающий универсальный разум не является для волшебника какой-то отдаленной созидательной силой. Он живет в каждом атоме. Это глаз, стоящий за глазом, ухо — за ухом, ум — за умом.
Поэтому для волшебника бодрствование не обязательно заключается в том, чтобы смотреть на мир, открыв глаза. Видение в самом глубоком смысле происходит тогда, когда мы спим или видим сон, потому что видеть означает быть открытым разуму Вселенной. Когда присутствует свидетель, весь, целиком, все становится понятным.
Знание волшебника — это чистое познавание без опоры на внешние факты. Это вода жизни, черпаемая непосредственно из источника. Независимо от того, какого вида перемены проносятся по Вселенной, у волшебника способность к познаванию остается неизменной — декорации приходят и уходят, зритель остается тот же. Пока мы не встретим волшебника внутри себя, то для того, чтобы что-то узнать, мы полностью зависим от своих ощущений и своего ума. Наши знания — выученные. Они хранятся в памяти и систематизированы в соответствии с нашими интересами. Поэтому эти знания избирательны. Знания волшебника врожденные.
Однажды Артур чуть не умер от страха, когда увидел Мерлина, который, как безумный, бегал вокруг, размахивая огромным ножом.
— Что ты делаешь? — в ужасе закричал мальчик.
— Думаю, — ответил Мерлин. — Тебе не приходилось думать таким образом?
— Нет, — ответил Артур.
— А, значит, я ошибся, — произнес Мерлин, внезапно останавливаясь. — Мне казалось, что все смертные используют свой ум подобно ножу, который что-то отрезает или отсекает. Мне хотелось посмотреть, на что это похоже. Я бы сказал, что это хорошо согласуется со скрытым принуждением, которое вы, смертные, называете рациональностью.
Ум волшебника подобен объективу, который собирает все, что он видит, и все попускает без искажений. Преимущество такого вида осознания состоит в том, что оно объединяет, тогда как рациональный ум разделяет. Рациональный ум смотрит «вовне», в мир предметов, тогда как волшебник видит все как часть себя самого. Вместо «вне» и «внутри» существует лишь единый поток.
Поэтому Мерлин утверждает, что ему трудно сказать, то ли ему грезится стрекоза, то ли он грезится стрекозе. Только при разделении, которое свойственно нашему уму, существует разница. В глазах волшебника это все едино.
Как воспользоваться уроком в своей жизниОбъяснить, что такое быть свидетелем, нелегко. Это не просто состояние повышенного внимания, когда мы замечаем все предметы. Свидетель видит свет. Он видит себя как один световой фокус, наблюдаемый предмет — как другой, и все это принадлежит обширному, вечно меняющемуся царству света.