Теперь я могу действовать... Отступаю шагов на десять, вытаскиваю пушку с глушителем, тщательно целюсь поляку между глаз и спускаю курок. Шума не больше, чем от пука зайца. Подхожу оценить работу. В темноте никогда нельзя быть уверенным, что все сделал хорошо, но я доволен своим талантом стрелка... Маслина вошла как раз в то место, куда я целился, и снесла половину котелка... Так что мой пшек стал неузнаваемым... Абсолютно неузнаваемым.
Довольный, я награждаю себя комплиментом... Разумеется, кровь из него не идет, но я хочу, чтобы все выглядело так, будто смерть наступила несколько дней назад, а поскольку в последнее время шло много дождей, никто не удивится отсутствию крови.
Я толкаю Одеревенелого на траву... Еще секунду прислушиваюсь. Вокруг полная тишина. Все хорошо...
Проделываю тот же путь в обратном направлении, перелезаю через забор в том же месте и медленно иду к «опелю». Он спокойно стоит, прикрытый ветками. Я их снимаю, влезаю в тачку и тихо уезжаю.
Десять минут спустя я еду в сторону деревни...
Проезжая мимо французского поста, замечаю картежников и любителя вина. Все занимаются тем же.
Если бы не стойкий запах дохлятины, я мог бы подумать, что ничего не было...
Ночь безмятежная, как на Рождество. Затягивавшие небо облака разлетелись, и поблескивают звезды.
Я останавливаюсь перед постом. Тот, кто не играет в карты, подходит к машине. У него на рукаве сержантские нашивки.
Принимаю свой самый сладкий вид.
– Видите ли, – объясняю я, – я еду из Штутгарта во Фрайбург. Между Фрейденштадтом и этой деревней есть большое поместье, обнесенное толстой решетчатой загородкой...
Сержанту хочется спать, и он часто моргает глазами.
– Ну и что? – ворчит он.
– Я остановился возле этого поместья справить малую нужду, и мне показалось... Я...
Мое смятение сыграно превосходно, раз в глазах собеседника появляются интерес и нетерпение.
– Да говорите! – ворчит он. Я понижаю голос:
– Я думаю, там...
– Что?
– Поту сторону решетки лежит труп...
– Труп?
– Да... Я... Там так отвратительно пахло... Запах тления! Я чиркнул спичкой, и мне показалось, что на траве в поместье, возле одного из деревьев, лежит труп...
Сержант скребет голову.
– Вам это показалось? – настаивает он.
– Я просто неудачно выразился. Я в этом уверен... Высокий мужчина... часть головы у него снесена. Сержант начинает свистеть
– Эй, вы! – кричит он оставшимся в караульном помещении. – Слышали, что случилось? Тут один тип утверждает, что видел труп в поместье Бунксов.
Он возвращается в домик, кивком приглашая меня следовать за ним. Я прищуриваю глаза от света. В помещении сильно пахнет табаком, а еще сильнее – красным вином, запах которого является как бы символом Франции.
Четыре солдата смотрят на меня, сжимая в руках карты, колеблясь между интересом и беспокойством, которое им доставляет мое появление.
– Надо известить лейтенанта, – говорит из них. Сержант соглашается и приказывает:
– Жиру, сбегай за ним!
Потом смотрит на меня с осуждающим видом.
– Если вы ошиблись, я вам не завидую. Лейтенант не любит, когда его беспокоят из-за ерунды.
– Я не ошибся.
Приходит лейтенант. Это вовсе не тот молодой элегантный офицер, какого вы себе представляете при слове «лейтенант». Нет, этот уже не юноша. Низенький, толстый, из ушей торчат пучки волос.
– Что тут случилось? – рявкает он.
У сержанта от волнения перехватывает дыхание.
– Этот человек утверждает, что нашел труп...
– Ну да, – фыркает лейтенант. Он меряет меня придирчивым взглядом, чтобы понять, не бухой ли я. Еще немного, и попросит дохнуть.
– Чей труп? – спрашивает он.
– Мужчины, – отвечаю.
– Француза или немца?
Мною овладевает злость, но я с ней справляюсь... Нельзя забывать, что я должен играть роль, а для этого надо не поддаваться эмоциям.
– Мне это неизвестно, – говорю. – Если у убитого снесено полчерепа, то определить его национальность очень трудно, если только он не негр и не китаец.
– Вы немец? – спрашивает офицер.
– Нет, чему очень рад.
Кажется, мои слова доставили ему невыразимое удовольствие. Он улыбается, что, должно быть, происходит с ним не очень часто.
– Француз?
– Нет, швейцарец.
Он немного насупливается.
– Но у меня много друзей во Франции, – торопливо добавляю я.
– Как вас зовут?
– Жан Нико.
– У вас есть документы?
– Разумеется.
Я протягиваю ему липовые бумаги, которые мне дали в Страсбуре, и он их внимательно изучает. – Вы торговый агент? – спрашивает он.
– Да.
– И где вы нашли тот труп?
– В поместье Бунксов, – отвечает за меня сержант.
– Что вы делали в это время в поместье Бунксов?
– Я был не в, а перед поместьем! Справлял нужду, потому что дольше терпеть не мог.
Повторяю то, что рассказал сержанту. Лейтенант слушает и ерошит волосы.
– Странно, странно, – бормочет он. – Что труп может делать у Бунксов?
– Этого я не знаю, – уверяю я. – И кто такие Бунксы – тоже не знаю.
– Вы не знаете, кто такие Бунксы?
– Понятия не имею.
Он смотрит на меня с недоверчивым видом.
– Бунксы, – объясняет он сочувствующим тоном, – крупные промышленники в угледобывающей области... Неужели не слышали?
Поскольку врать мне не привыкать, я совершенно серьезно отвечаю:
– Нет!
Глава 3
После нескольких новых глупых вопросов и таких же глупых замечаний лейтенант решает связаться с капитаном, который без колебаний звонит майору. Поскольку майор собирается поставить в известность полковника, я говорю себе, что успею хорошенько выспаться, пока дойдут до генерала, и прощаюсь с военными, заверив, что отправляюсь в местную гостиницу, куда они могут прийти утром и взять у меня свидетельские показания.