– Сегодня, примерно в семнадцать часов, над Дамаском было взорвано ядерное устройство. По предварительным оценкам мощность устройства составляет шесть мегатонн. Как сообщают с места события, весь город охвачен пламенем. Предполагается, что большинство из пятисот пятидесяти тысяч жителей города погибли.
До сих пор не поступали данные, свидетельствующие о том, вызван ли взрыв ненамеренной катастрофой, или он является актом агрессии. Тем временем в Вестминстере собрано экстренное совещание кабинета министров. В ближайшее время состоится заседание Совета Безопасности ООН.
Регулярные передачи по нашему каналу временно прекращаются, но не выключайте свои приемники – по мере поступления мы будем немедленно сообщать дальнейшие новости.
Лицо диктора на экране расплылось и вскоре исчезло.
Не сводя глаз с пустого экрана, Хачмен почувствовал, как его лоб покрывается холодной испариной.
Глава 2
Не глядя на сына, Хачмен неторопливо прошел на кухню. Викки что-то напевала, стоя к нему спиной, и, как всегда, выглядела чуть-чуть неестественно в роли старательной домашней хозяйки. С таким трудом построенный из дневного убожества вечер опять рушился.
– Викки, – начал Хачмен виновато, – над Дамаском взорвали водородную бомбу. Только что передали по телевизору...
– Ужас. – Викки обернулась и кивнула в сторону застекленного буфета. – Просто ужас! Будь добр, подай мне вон ту маленькую миску. А что, теперь война будет?
Он механически достал с полки миску и поставил на стол.
– Еще не установлено, кто это сделал, но там, возможно, до полумиллиона убитых. Полмиллиона!
– Когда-то это должно было случиться. Салат делать?
– Салат? Какой салат? Мы будем есть?
– А что мы, по-твоему, должны делать? – Викки взглянула на него подозрительно. – Лукас, я надеюсь, ты не начнешь устраивать представления из всего этого?
– Представления?
– Да. Я имею в виду твою обычную озабоченность за весь мир. Уверяю тебя, ни одному человеку на Земле не станет легче от того, что с тобой случится нервный припадок. Но ты все равно принимаешь на себя ответственность за что-то, что произошло за десять тысяч километров отсюда.
– До Дамаска всего две тысячи километров.
– Да хоть две тысячи метров! – Викки швырнула миску на стол, подняв целое облако муки. – Лукас, тебя ведь даже не интересует, что творится у соседей! Так что будь добр...
– Я есть хочу, – объявил Дэвид, появляясь в дверях. – И когда мы поедем?
Хачмен покачал головой.
– Извини, сынок, но поездку придется отложить.
– Как? – Лицо Дэвида застыло обиженной маской. – Ты ведь обещал...
– Я знаю, но сегодня не получится...
– А собственно, почему? – вступила в разговор Викки. – Я надеюсь, ты не думаешь, что я собираюсь целый вечер сидеть перед телевизором и слушать свору комментаторов и всяких экспертов, которые понятия не имеют, что произойдет в ближайшее время, и тем не менее убедительно рассказывают, что произойдет. Мы обещали Дэвиду поехать на автомобильные гонки, и мы туда поедем.
Хачмен на мгновение представил груду разорванных, искалеченных тел, вздрогнул, затем направился за Дэвидом в гостиную. Мальчик потыкал пальцем в селектор программ, нашел какую-то старую комедию и обреченно уселся перед телевизором. Удивленный и слегка успокоенный тем, что по телевизору все еще показывают обычные программы, Хачмен машинально взял в руки свой стакан с виски и уставился на экран. На залитых солнцем улочках Голливуда двадцатых годов разворачивалась сумасшедшая погоня на автомобилях. Не обращая внимания на актеров, Хачмен стал всматриваться в декорации. Дома казались сараями, но все же они были настоящие, и, вглядываясь в них, он иногда замечал мелькающие отрывки чужой, давно ушедшей жизни, запечатленной на старой пластиковой пленке. Простые неизвестные люди, защищенные прошлым от ужасов сегодняшнего дня. Прошлым, в котором самое страшное, что могло случиться с человеком, – это очередь за хлебом в голодные годы или в военное время вполне понятная смерть под пулеметным огнем.
«Я должен это сделать, – подумал Хачмен. – Я должен заставить нейтроны...» После комедии показали несколько рекламных роликов – опять нормальная жизнь, только порциями поменьше. Он уже начал успокаиваться, когда изображение на экране исчезло, затем вспыхнуло вновь. Огромное грибовидное облако, кипящее и в то же время почти неподвижное, словно высеченное из камня... Белые прямоугольные кварталы города, исчезающие под ползущим, клубящимся облаком. Изображение, очевидно, переданное с вертолета, не оборудованного специальными камерами, прыгало и уходило в сторону. При этом с экрана доносилась резкая, тревожная музыка. Потом кадр сменился, и появилось лицо диктора. Сухо, по-деловому он повторил прежнее сообщение, уточнив, что количество жертв оценивается в четыреста тысяч человек, и стал описывать лихорадочную Дипломатическую суету в близлежащих столицах. Далее последовала новость, которую, по мнению Хачмена, следовало объявить в самом начале. Стало известно, что ядерный заряд не был доставлен ракетой либо военным самолетом. Он находился на борту гражданского авиалайнера, который должен был совершить посадку в аэропорту в семи километрах к юго-западу от города. Резиденция правительства переведена в Халеб, где уже принимаются соболезнования и предложения немедленной помощи от всех стран Ближнего Востока, включая Израиль и членов Объединенной Арабской Республики, от которой Сирия отделилась в апреле прошлого года. Все подразделения вооруженных сил Сирии приведены в боевую готовность, но ввиду отсутствия очевидного противника никаких боевых действий предпринято не было. Викки остановилась у телевизора.
– Что говорят? Будет война?
– Не знаю. Похоже, что бомба была на каком-то гражданском авиалайнере. Очевидно, это дело рук какой-то террористической организации.
– Значит, войны не будет?
– Кто может сказать? И как иначе это называется, когда террористы творят такое? Начинали со взрывов в школах, и вот теперь...
– Я имею в виду войну, которая может коснуться нас. – Голос Викки звучал резко, как бы напоминая, что ему не следует разыгрывать из себя виноватого.
– Нет, дорогая, – произнес он, тяжело вздыхая. – Кого угодно, только не нас.
– О господи! – прошептала Викки. – Налей мне чего-нибудь. Я чувствую, сегодня вечер не удастся.
После обеда Хачмен разыскал телефонный справочник и набрал номер стадиона. К телефону долго не подходили, и он было собрался положить трубку, когда там что-то щелкнуло, и хриплый мужской голос ответил:
– Алло! Беннет слушает.
– Алло? Это стадион Кримчерч? – От неожиданности Хачмен не нашел сразу, что сказать.
– Да. Это ты, Берт?
– Нет-нет. Я просто хотел узнать, не отменили ли сегодня гонки?
– Нет, конечно, – мужчина удовлетворенно хмыкнул. – С чего их должны отменять? Погода отличная, разве нет?
– Да-да, я просто хотел удостовериться, а то вдруг...
Хачмен положил трубку и уставился на свое отражение в настенном зеркале. «Отличная погода. Радиоактивных осадков не ожидается...»
– Куда ты звонил? – Викки открыла кухонную дверь и пристально посмотрела на него.
– На стадион.
– Зачем?
Хачмена так и подмывало спросить: «Неужели никому на свете нет дела до того, что на земле одним огромным городом стало меньше?»
– Узнавал время начала соревнований.
Она еще раз внимательно на него взглянула и вернулась на кухню – в свою маленькую изолированную вселенную. Через минуту оттуда донеслось пение и звон посуды. Потом дверь снова открылась, и из кухни выскочил Дэвид. Яростно работая челюстями, он пронесся в свою комнату, оставляя за собой слабый аромат мяты.