Я лежал в жаркой тесной конуре. Вздрагивающий зеленоватый потолок, казалось, находился на расстоянии вытянутой руки и я довольно долго его разглядывал, не понимая, как так может быть.
Справа от меня сидел смуглый парень со смазливым, почти девчачьим лицом и вьющимися черными волосами, спадающими на лоб, которые он постоянно поправлял. Лицо мне было не знакомо, он постоянно улыбался и натужно шутил, обращаясь, преимущественно к какой-то девушке на другой стороне импровизированного круга, в который мы, как я понял, здесь зачем-то собрались.
В центре круга находился блестящий котелок, под которым плясал тощий голубоватый огонек походного примуса — я увидел крышку с надписью «Шмель» и знаком качества СССР.
В голове шевельнулось давно забытое воспоминание. Кажется, я уже готов был вспомнить, где и когда я видел эту картину раньше, но тут знакомый голос, который предложил мне больше не наливать, вдруг спохватился:
— Так ты ведь только один стопарь выпил! Когда успел, Антоша?
И тут я окончательно понял, что незнакомый молодой человек обращается ко мне.
Я приподнялся на локоть, лицо скривила гримаса боли — абсолютно все мышцы тела адски болели.
— Ты… — я посмотрел на парня, лицо которого было вроде бы простодушным, но с какой-то зловредной хитринкой, подхалимское, в общем, лицо. — Ты… это — мне?
— А кому же еще? Караганде? — он засмеялся удачной, на его взгляд, шутке и принялся обгладывать куриную косточку, издавая при этом отвратительные чавкающие и посасывающие звуки.
— Антон еще не акклиматизировался, — послышался слева приятный женский голос. — Через пару часов придет в себя.
— Не надо было тебе ехать, — отозвался еще один голос и я понял, что мне тут не особо рады. Вот только… почему они называют меня Антоном, когда я испокон веков был Александром? Александром Митяевым, известным писателем мистических триллеров. И где, черт возьми, Аня?
Мой взгляд упал на руку, точнее, на запястье — мельком я разглядел какую-то рюшечку, плетенку, что так любят вешать себе молодые люди — и… обомлел.
Это была не моя рука. Не моя!
Молодые тонкие пальцы, худая подвижная, как у пианиста кисть и, вдобавок, на безымянном пальце не было обручального кольца с бриллиантом — единственное украшение, которое я признавал.
Я растопырил пальцы перед лицом и ошарашено смотрел на чужую кисть, поворачивая ее то одной, то другой стороной.
— Антон, с тобой точно все хорошо? Может быть, тебе лучше вернуться на базу? — кажется, хоть кто-то тут волновался за меня. — Ты точно ничего не принимал, кроме стопки водки? Это может быть очень опасно, уж поверь.
— Опасно? — я сдавленно повторил это слово, будто бы пытаясь разобраться, где же и в чем теперь заключается для меня главная опасность — в том, что я сильно ударился головой, сошел с ума, и теперь лежу где-нибудь на тротуаре, или же в том, что… каким-то непостижимым образом все это — правда?
Я подтянул ноги и с трудом сел, мутным взглядом оглядев пространство вокруг.
Теперь, заняв более-менее горизонтальное положение и справившись с новым рвотным позывом от запаха шкворчачего на сковороде сала, я понял, что нахожусь в довольно просторной палатке, освещаемой двумя желтоватыми лампами. Вокруг меня расположилось семь или восемь человек — скачущие по стенкам палатки тени и довольно скудное освещение не давали точно подсчитать. В углу палатки были свалены объемные рюкзаки, одеяла, палки для ходьбы, экипировка и даже флаг, триколор которого то тревожно озарялся, то вновь гас.
Люди вокруг смотрели на меня довольно напряженно, я бы даже сказал — враждебно, но не понимал причины такого поведения. Возможно, я где-то накосячил, а может быть, просто перешел кому-то дорогу.
— Да ничего я не курил! — выпалил я и попытался засмеяться, но вышло лишь сухое блеянье.
— Еще бы! — ответил парень прямо напротив — высокий, очень крупный, с квадратной, как у Дольфа Лундгрена челюстью. — У тебя же ничего с собой нет! Мало того, что тебя нам навязали, так еще и пустой едешь, — его глаза зло сверкнули. — Перевал он захотел посмотреть!
— Какой перевал? — тихо спросил я и понял, что не нужно было этого говорить. Не нужно, потому что я вспомнил. Вспомнил все.
— Он издевается? — задал вопрос второй парень, сидящий правее этого крупного. Было видно, что они заодно.
— Артист, — ответил крупный. — Да, артист? Ты же шутишь?
Я кивнул и попытался улыбнуться.
— Ну вот! — крупный слегка расслабился. — Ты это вот что… оставь свои вгиковские штучки на потом. Договорились? Не трогай нас, — он сделал ударение на слове «нас», — и мы тебя трогать не будем.
Я снова кивнул и почувствовал, как испарина покрыла лоб, а по спине побежал холодок.