Вскоре до их ушей донеслось смачное чавканье. Слышит он, как же!
– Может, ты ещё и женился? – Тайка вспомнила, что Лис, кажется, собирался сыграть свадьбу.
– До этого пока не дошло. Понимаешь, то одно, то другое…
Этот скучающий тон… Тайке он совсем не понравился.
– А что по этому поводу думает Радмила? У вас всё в порядке?
– Сама у неё спроси! – огрызнулся Лис.
– И спрошу. Когда увижу. Но сейчас-то я у тебя спрашиваю: что случилось?
Кощеевич пожал плечами:
– Послушай, мне тут не до свадеб, когда под боком царь Ратибор лютует. В какой-то мере мне было даже выгодно, чтобы Дивь воевала сама с собой. Пока они ослаблены, никто не полезет в Навий край.
– Радосвет и так бы не полез. Ты не думал, что это хороший повод его поддержать?
– Я и поддерживал. – Лис словно оправдывался. – Не открыто, конечно, а тайком. Звёзднокамень нуждался в оружии и продовольствии. Я заключил договор с Тээс из Полуночных земель, чтобы всё шло через неё. Так дольше, зато безопаснее. И Ратибор не взбеленится.
– То есть ты до сих пор боишься Ратибора?
Тайка сама не понимала, почему так напирает. Ей было обидно, что Лис занял нейтральную позицию. Но разве она могла что-то требовать от Кощеевича, когда сама все эти годы бездействовала?
– Не то чтобы боюсь. Скорее, полон сожалений, что не грохнул его, пока мог. Но кто же знал, что эти балбесы его разморозят, а потом ещё и будут с ним миндальничать, соглашаясь то на одно, то на другое? Это же Ратибор. С ним нельзя по-хорошему. Ему палец дай – он всю руку оттяпает. А я, между прочим, их предупреждал. Меня не послушали, конечно. А в итоге кто прав оказался? Я!
– То есть вы с дедушкой поссорились? – до Тайки понемногу начало доходить.
– Точнее будет сказать, разругались вдрызг… – с видимым сожалением вздохнул Лис. – Всё из-за того, что я предложил убить Ратибора, пока тот ещё не очухался от обледенения. А твой полюбовничек знаешь, как орал? Мол, только негодяйский негодяй мог предложить такую бесчестную пакость.
– Он мне не полюбовничек! – если бы Тайка была в человеческом облике, то непременно покраснела бы. Удобно иногда быть волчицей.
– Ой, да плевать, не о том речь, – отмахнулся Лис. – Я им прямо сказал: коли сами боитесь белые рученьки замарать, давайте я Ратибора пристукну? Я Кощеевич, мне можно. А они мне: только попробуй! Тогда все узнают, что ты боле не бессмертный.
– Почему узнают? – не поняла Тайка.
– Потому что они разболтают по секрету всему свету. – Лис стукнул кулаком по стволу дуба так, что посыпались жёлуди. – Идиоты мягкотелые! Даже Радмила встала на их сторону, представляешь?
– Выходит, вы и с ней поругались?! – ахнула Тайка.
Лис кивнул:
– Вдребезги. Только мама меня поддержала. Годы в Кощеевом плену да в ледяном гробу здорово избавляют от излишней сентиментальности. Ну и Маржана. Она всегда была на моей стороне. Кстати, а ты бы как поступила, ведьма?
Тайка задумалась. Ратибор, конечно, натворил дел. Но убить даже самого злейшего врага, пока тот беспомощен…
– Я бы тоже не смогла, – честно призналась она. – И тебя бы отговаривать стала.
– То есть ты как они? Ну и дурочка! – Лис от обиды закусил губу.
– Нет, это ты дурачок, раз не понимаешь, что они не Ратибора спасали, а тебя – от бесчестного поступка.
– Ха! Я Кощеевич. Мне не привыкать. Одним поступком больше, одним меньше…
– Зачем ты на себя наговариваешь, Лис? Ты не Кощей. У тебя есть кодекс чести. Может, не такой, ну… общепринятый, но есть.
– И от чего же они меня спасали, позволь узнать? – голос Лиса сочился ядом.
– От мук совести.
– Пф!
– Мы на стороне добра, а добро не может побеждать бесчестно, понимаешь?
– За себя говори, ведьма. Я на своей собственной стороне. Всегда был, есть и буду.
– Ох, как же я наелся! – из кустов выкатился довольный Пушок. Глянув на лица Тайки и Лиса, он насторожился. – Вы что, никак ругаетесь?
– Нет!
Тайка не ожидала, что Кощеевич одновременно с ней скажет:
– Да.
Коловерша посмотрел на одну, потом на другого и пробормотал:
– Ну, тогда я пойду ещё немного поем. А вы продолжайте, не стесняйтесь.
– Лис, я не пытаюсь сказать, что ты был не прав. – Тайка положила морду ему на колено. – Просто ты должен понять и другую точку зрения.
– Будешь всех пытаться понять – голову сломаешь. Не учи меня жить. Я же тебя не учу.
– Ладно, проехали. – Порой этого упрямца невозможно переупрямить. – Но неужели вы с Радмилой с тех пор не разговаривали?
– Почему не разговаривали? Иногда отправляли друг другу птичек-весточек.
– То есть она осталась в Дивьем краю?
– Угу. Сказала, мол, в такой момент ей важно быть со своим народом. Поздновато спохватилась, не находишь? Когда она меня супротив царской воли освобождала, ей это не мешало.