Ривэн машинально сгрёб к себе одежду (то есть бесформенное, длинное нечто в складках, называвшееся одеждой в Минши), которая комом валялась тут же, на циновке, и ошалело протёр глаза. Над ним действительно стоял Альен — в этом не было никаких сомнений. То же белое одеяние, предназначенное для почётного гостя, ремешки сандалий, зеркальце на поясе — и как оно не утонуло в бурю?… Но, несмотря на всё это, Ривэн до сих пор не был уверен, что не спит.
Бадвагур уже встал и теперь ковылял к Альену с улыбкой счастливого младенца. И, к величайшему изумлению Ривэна, обнял его, уткнувшись спутавшейся за ночь бородой куда-то в живот. Ривэн поёрзал на циновке, не зная, куда деться от смущения: он не думал, что вечно невозмутимый агх способен так расчувствоваться… Для него самого мысль по-дружески обнять Альена была чем-то несусветным, вроде распивания сидра с королём Абиальдом.
— И я рад, но у нас мало времени, — ровной скороговоркой произнёс Альен, осторожно высвобождаясь. — Собирайте вещи, мы отплываем с острова.
— Ты нашёл корабль? — спросил Ривэн, подавляя противную дрожь в голосе. Альен мельком резнул его синью глаз и вернулся к осмотру беседки.
— Это не так просто. Все корабли Минши — собственность короля.
— Тогда — деньги? Или… — Ривэн запнулся, — магия?
— И как ты прошёл через охрану? — пророкотал Бадвагур, пытаясь встать так, чтобы заслонить маленький Кинбралан. Альен, скорее всего, заметил это, но не подал виду.
— Спит ваша охрана, — он скучающе отмахнулся. — Всего пара травок к ужину — даже колдовать не пришлось.
— Травок к ужину? Ты вхож на кухню? — ревниво уточнил Ривэн. Ему казалось, что общаться с рабами дозволительно кому угодно (у него вот, например, неплохо выходит), только не Альену. Тот негромко засмеялся — смех получился глухим и надтреснутым, но Ривэн понял, что глупо соскучился по нему.
— А как же. Везде нужны связи… — Альен вдруг ощутимо напрягся, как хищник перед прыжком; лампа желтовато высветила резкую линию скул, и Ривэн некстати заметил, что его привычная бледность за эти недели покрылась золотистым загаром. — А это ещё что у нас?…
Альен стремительно шагнул к расписанной птицами ширме, за которой прятались умывальные принадлежности, и зачем-то пощупал её угол.
— Три жука-скарабея, — пробормотал он. — Всё хуже, чем казалось…
— То есть? — растерялся Ривэн. Жуки-скарабеи здесь были повсюду — над дверями, на посуде, на фонтанах в саду. Эмблема Люв-Эйха и всего Рюя — что же тут странного?
— Их именно три. Так Люв-Эйх помечает свою Особую коллекцию, — с гримасой брезгливости Альен отряхнул пальцы. — Тайники, где прячет самые ценные… экспонаты. Близкие ему рабы рассказали мне.
— И что это значит? — нахмурился Бадвагур. — Нас он тоже считает экспо… Кхм… Диковинками наподобие своих обезьян и механических соловьёв?
Альен озабоченно прикусил губу. Ривэн прямо чувствовал, с какой болезненной скоростью несутся сейчас его мысли.
— Если бы только так, было бы неплохо… Нам надо уходить, срочно, — он отошёл от ширмы. Откинул крышку сундука, бросил Ривэну его отстиранные от соли штаны и рубаху. — Люв-Эйх наверняка попытается убить нас, когда натешится моей магией, — (последовала очередь вещей Бадвагура). — И у меня есть причины думать, что он продался Хелт. Он не пошлёт людей в Дорелию, несмотря на то, что король Минши подписал договор с его величеством Абиальдом, — (мгновенный пытливый взгляд на Ривэна). — О Дорелии я скажу позже… Есть новости.
— Ладно, — кивнул Ривэн, не попадая ногой в штанину. Он безропотно не стал вдаваться в расспросы, хотя в горле встал саднящий ком. — Но куда мы всё-таки сейчас?…
— И, главное, на чём? — подхватил Бадвагур. Надев свою позвякивающую, отчищенную кольчугу, он крякнул от удовольствия. — Не верю, что Люв-Эйх сам отпустил тебя к королю, волшебник…
— Правильно не веришь, — Альен встал между каменными столбиками входа и призывно махнул кому-то рукой. Он стоял теперь к Ривэну боком, и тот видел, как уголок его рта подрагивает с озорной дерзостью. — Нам ещё предстоит убедить его…
— Нет, — изменившись в лице, глухо сказал Бадвагур. — Ты не сделаешь этого.
— Никакого Хаоса, благородный резчик, — хмыкнув, заверил Альен. — Никаких Саагхеш… Сплошная примитивность.
— Но тогда…
Движение в прибелённом луной саду прервало вопрос агха. По дорожке шёл раб — босой, в набедренной повязке и с факелом. На нём дико смотрелась позолоченная, усыпанная мелкой бирюзой маска с павлиньим пером — типичное изделие мастеров Люв-Эйха для знатных господ со всего Обетованного… На глазах замершего Ривэна сад, точно по беззвучному сигналу, наполнился огоньками факелов. Зажигаясь то здесь, то там, одни тянулись к домику-беседке с верхних и нижних террас, другие ползли к дому Наместника. Вскоре у входа образовалась небольшая толпа — двадцать-тридцать рабов, мужчин и женщин. Все они были в масках разной степени роскоши — позолоченных и посеребренных, в бархате или шёлке, с драгоценными камнями, клювами, даже крылышками… Судя по всему, закрома Люв-Эйха настиг настоящий набег.