— Что такое, Тааль? — с удвоенной тревогой завозилась Гаудрун. — Они пялятся на меня дольше, чем ваш хамовитый Руоль с Лестницы…
— Они просят тебя лететь с ними, — сказала Тааль, стараясь не смотреть на неё. — Говорят, что так нужно.
Гаудрун издала гневный возглас и расправила иссиня-чёрные крылья, готовясь к схватке.
— Да ну? А больше им ничего не нужно?… Чтобы я оставила тебя с ними? Да ни за что, пусть даже мне предложат сто дней южного ветра для полётов!
«Скажи маленькой глупой майтэ, что её отведут к брату, Тааль-Шийи, — пронудил голос в голове Тааль. Грифы по-прежнему сидели и ждали; один из них почесался клювом, и на Тааль пахнуло вонью мертвечины. — Если она полетит с нами, то намного скорее встретися с ним. Если откажется — вы будете блуждать по Пустыне, пока не умрёте, и ты никогда не увидишь господ. Выбор за вами».
Тааль вздохнула. Выбор действительно был, но его в то же время и не было… Она уже знала, что скажет Гаудрун, когда это выслушает.
«Каким будет испытание? Я не уверена, что выдержу второе такое же…»
«Мы ничего не знаем заранее. Мы лишь слуги господ, и испытание определят они, Тааль-Шийи».
— Позови водного духа, Тааль, — предложила Гаудрун, уже сама не своя от беспокойства. — Пусть прогонит их и подскажет нам, где кентавр.
— Эоле приходит, когда посчитает нужным, — устало объяснила Тааль. — Я не всемогуща, чтобы звать его… Ступай с ними, Гаудрун. Они обещают проводить тебя к брату.
— К Бииру? — лицо Гаудрун осветилось изнутри, но потом она заново поникла. — Я не думаю, что им можно верить… Ты что, прогоняешь меня?
— Так надо.
— Я не улечу. Ты бы видела себя — ты же едва жива. Не могу я бросить тебя…
— Так надо, Гаудрун, — повторила Тааль. Ей совершенно не хотелось расставаться с подругой, и совсем недавно она бросилась бы к ней, умоляя не поддаваться искушению… Но с недавних пор Тааль научилась притворяться. — Если тебе так проще — да, я прогоняю тебя, — она подбавила в голос холода, скопившегося за ночь, допустила трель, с которой обычно не обращаются к друзьям. — Я прошу тебя улететь. Ты должна оставить меня одну.
Гаудрун грустно вскрикнула и опустила крылья. Пожалуй, даже среди разноцветных лис-оборотней Тааль не видела её такой обескураженной.
— Ты сама не знаешь, что говоришь. Твой разум всё ещё мутится… Нельзя оставаться одной в таком месте. Нельзя делать в одиночку что-то, чего от тебя добиваются эти твари…
Тааль не стала уточнять, говорит она о грифах или о тауриллиан.
— Наоборот, — с деланой твёрдостью возразила она, — только в одиночку это и можно делать… Улетай, Гаудрун. Пожалуйста.
— Скажи ещё раз, — побледнев, попросила Гаудрун. — В последний раз скажи, что я не нужна тебе сейчас.
«Неужели это так важно для тебя?» — в смятении подумала Тааль. Её сжигал стыд, но она ответила ещё более ледяным аккордом — ветер над пустошью, вода в лесном источнике, лепестки синих орхидей в крапинках росы…
— Ты не нужна мне сейчас. Улетай.
Молча Гаудрун сделала пару шажков, присела и чёрным ураганчиком взмыла в небо. Грифы мгновенно окружили её, и на Тааль ещё раз пахнуло их гнилостным запахом — так отвратительно, будто рядом лежала дюжина мёртвых тел.
Ждать Тааль пришлось довольно долго. Солнце перешло зенит и уже клонилось к вечеру; жара сегодня казалась особенно удручающей, пот заливал Тааль глаза и перья. Около брошенного лука и стрел она обнаружила мешочек с маленькими кожистыми листьями — их последними съестными запасами. Когда становилось совсем невмоготу, Тааль расклёвывала лист и глотала горький сок из его прожилок — медленно, чтобы растянуть его и заглушить жажду.
Она бродила кругами, увязая лапами в песке, или взлетала, чтобы невысоко подняться в воздух. Но сил не хватало надолго, и Тааль спускалась, взахлёб дыша и разглядывая искры перед глазами. Она стала хилее старого Фаурана, надо же…
Пытаясь отвлечься, Тааль тихонько напевала или вспоминала что-нибудь хорошее. Как отец сплёл для неё красивый венок из цветов шиповника, а она постеснялась надеть его на глазах у всего гнездовья. Как приятно было после полёта отдохнуть в древесной тени. Как дядя, прилетая, рассказывал ей о дальних краях, где есть огромные прозрачные озёра и поля подсолнухов, а среди холмов попадаются маленькие смешливые создания — тоже с крыльями, но не похожие на майтэ… Как худой и остроухий бескрылый с рыжей шевелюрой однажды заглянул на Высокую Лестницу, чтобы поторговать какими-то безделушками. Отец звал его боуги — кажется, так… Бескрылый тогда весь вечер показывал майтэ магические фокусы. Было так тепло и уютно сидеть со всеми в толпе, прижимаясь к чьему-то (даже не важно, к чьему: они ведь одна семья) тёплому перистому боку…