За ней последовали бронзовая статуэтка тигра, привезённая отцом Ринцо из Минши, коробочка игральных костей и надкушенное яблоко. Чтобы не наклоняться каждый раз, Ринцо терпеливо стоял в полусогнутом положении.
В пояснице скопилась боль. Да, немолод он уже для таких развлечений…
— Успокойся, радость очей моих! — взмолился эр Алья, глядя на покрасневшие от злости щёки Лауры. — В сотый раз прошу — дай мне всё объяснить…
— Нечего здесь объяснять, я чудесно тебя поняла! — прошипела Лаура, с угрозой схватившись за погашенный светильник. — Ты приводишь к нам в дом дорелийскую девку и заявляешь, что она будет жить здесь — здесь, со мной под одной крышей!.. Если собрался обманывать меня, Ринцо, то для начала научись это делать, не позоря!
Лаура занесла руку; тяжесть светильника явно была для неё чрезмерной. Ринцо вздохнул.
— Ты сама выбирала его, помнишь, родная?
— Кого? — ещё сильнее озлобилась Лаура.
— Светильник, — решив воспользоваться секундой замешательства, Ринцо шагнул к жене и мягко отобрал изящную вещь в форме паруса. Поставил светильник на низкий столик и, взяв Лауру за оба запястья, осторожно усадил на софу. — Мы тогда ездили в столицу в мой выходной и обошли все лавочки на главной улице. Помнишь, как тебе понравилось?
— Брось заговаривать мне зубы, Ринцо! — воскликнула Лаура, но уже не так уверенно. Она всё ещё тяжело дышала: грудь нервно вздымалась под натянутым жёлтым шёлком. — Я ни за что не соглашусь на это, никогда. Не понимаю, как тебе могло прийти в голову, что я соглашусь!..
— Эта девушка — мне не любовница, — вновь отчеканил Ринцо — так спокойно, как только мог. За стеной раздалось приглушённое пение Челлы: кухарка убедилась, что ураган миновал. — Клянусь, что вчера вечером я впервые в жизни увидел её. Но ей больше некуда идти…
Лаура всплеснула руками, и один из широких рукавов полоснул Ринцо по лицу.
— Леди эи Заэру некуда идти?! Очень смешно, Ринцо. Видишь — я умираю от хохота!.. Если она — в самом деле та, за кого себя выдаёт, то у неё есть семья и толпы слуг в Дорелии!
Ринцо вздохнул. Он и сам до конца не понимал, почему поверил рыжей чужестранке. Возможно, ир Пинто прав, и его рыцарство неуместно. Возможно — она обычная воровка или мошенница…
Но чар Энчио, который много раз ездил в Энтор по дипломатическим делам, легко опознал Синну эи Заэру. Это и стало для Ринцо главным аргументом.
Это — а ещё, пожалуй, её неприязнь к Линтьелю. Но при Лауре лучше даже не думать о подобном, не то что произносить.
— Ей стыдно возвращаться к отцу. Она считает, что подвела его и… опозорена.
— Опозорена? Моим братом? — на этот раз Лаура действительно рассмеялась — истерически заливистым смехом — и откинулась на подушки. — Самая забавная небылица, клянусь Мудрейшей!.. Да он прикоснуться бы побрезговал к девушке, сбежавшей из дома, будь она хоть прекраснее луны!
Ринцо на всякий случай отодвинул лишние подушки на другой край софы. Пение Челлы стало увереннее.
— Не знаю, радость моя. Ты, конечно, лучше знаешь Линтьеля, но сбежать-то она сбежала. Она леди и, вернувшись, очернит имя отца.
— Какая принципиальность, — язвительно выдохнула Лаура. — А явиться в дом к незнакомому женатому эру показалось ей менее постыдным?
— Она явилась к тебе, а не ко мне, — повторил Ринцо. — Как к единственному человеку, которого знает здесь, хотя бы понаслышке. К тебе — и ещё к Совету Правителей. Она хочет помочь в войне против Альсунга… Если Кезорре вступит в неё.
«Лицемер, — с отвращением сказал он себе. — «Если»… Будто не знаешь, что всё уже решено».
— Женщина — и помочь в войне? У них там в обычае лезть не в своё дело? — кипела Лаура. Ринцо не отпускал её руку, и постепенно тонкие смуглые пальцы прекратили вырываться. Он тактично не стал напоминать, что саму Лауру с её художествами большинство соседей в Ариссиме и бонз в столице считают именно «лезущей не в своё дело».
За окнами догорал ещё один жаркий день. Золотистые солнечные лучи заливали беспорядок в гостиной. На полу трепетали занесённые ветром белые лепестки… Ринцо казалось, что он может чувствовать издали запах винограда, и раздольных полей, и поджидающей за углом лунной ночи. Ему вдруг остро захотелось подхватить Лауру на руки и унести её куда-нибудь далеко, прижав к груди — туда, где их не найдут ни суетные, завистливые Правители, ни война, ни угрозы Дома Агерлан.
Где не будет зловещих слухов о предательстве Линтьеля — тех, которые вполне могут эти самые угрозы объяснить.