— Рифы?… Они что, так и сказали?
— Зелёная Шляпа для того и дал нам их в провожатые, чтобы мы не наткнулись на рифы, — терпеливо пояснил Альен. — Или в шторм не попали на ужин к акулам.
— Акулы? — голос Ривэна сорвался на подростковый писк. Бадвагур хмыкнул.
— Громадные серые рыбины? В наших книгах написано, что они размером с человечий дом.
— Ваши книги писали те, кто никогда не видел моря, — заметил Альен. — Возможно, они имели в виду китов… Качка правда стала сильнее.
Крен влево теперь перешёл вправо, а потом судно дрогнуло, как от сильного удара. Альен нахмурился и замер. Всё было тихо, и он чуял русалок, всё так же снующих под днищем — сгустки древней водяной магии, безмолвного колдовства. Но что-то изменилось, и не в лучшую сторону. Еле уловимое нарушение в общей мелодии, неверный штрих в картине — угроза.
— Думаю, нам нужно уйти с палубы, — после паузы признал Альен, пряча разочарование: провести хотя бы один день здесь, наблюдая за морем, уже стало его навязчивой мечтой. Но мечты, похоже, на то и мечты, чтобы не сбываться. — И вести себя тихо.
— А что случилось? — кривые брови Ривэна совершили забавный танец. — Вы что-то почувствовали? Тот разрыв, о котором говорил Шляпа?
— Нет. Его я почувствую не раньше, чем мы прибудем в Лэфлиенн, — ответил Альен как можно суше, чтобы вовремя прекратить расспросы, и двинулся в сторону спуска к каютам. Его слегка шатало от усталости, но тело наполнила приятная лёгкость — сродни прибрежной бирюзе.
— Но Фиенни… — воскликнул ему вдогонку Ривэн, и Альен остановился. Медленно развернулся на каблуках, про себя подбирая для мальчишки пытку поизощрённее.
— Да?…
— Тот, чьё имя Вы называете… — храбрясь, Ривэн облизал солёные губы. — Он ведь был на западе, так? Был в этом Лэфлиенне? Видел таких же, как Зелёная Шляпа, и русалок, и… всё такое?
Бадвагур с угрозой выпрямился; его карие, похожие на жуков глаза блеснули укоризной. Но Ривэн смотрел только на Альена — ждал.
— И русалок, — эхом повторил Альен, глядя поверх его головы, в шумящую водную гладь. Он сунул руку в карман, и пальцы сами собой сжались на крошечном горшочке с маслом. — И боуги. И драконов, надо полагать… Да, он был там, единственный из живущих в Обетованном. Был и вернулся.
Ривэн, видимо, озадачился.
— Тогда почему же…
— Почему бы тебе не спуститься и не заняться чем-нибудь полезным, человек? — прогудел Бадвагур, решительно выдыхая клуб дыма дорелийцу под рёбра — до лица не дотягивался. — Я мог бы, к примеру, показать тебе, как подготовить для резьбы гальку. Всё нужнее, чем сотни глупых вопросов.
И Альен от души согласился с ним. Со стыдом и досадой он признался себе, что боится дослушивать мальчишку — боится в тысячный раз столкнуться с собственным: почему же он не взял тебя с собой?…
В одну из ночей этого безумного плаванья Ривэна в который раз разбудила качка. Он вскочил так резко, что налетел лбом на низкий потолок. К качке он успел кое-как привыкнуть (настолько, насколько вообще можно было смириться с этим тошнотворным кошмаром), но сейчас корабль что-то уж чересчур швыряло. Да и за стенкой царил глухой шум: ветер и волны явно разбушевались всерьёз.
Ривэн, однако, был даже рад пробуждению: его мучили кошмары, в которых сновали киты и акулы, погоняемые рыжими боуги, а не менее рыжая леди Синна, заливисто хохоча, оборачивалась русалкой.
То и дело налетая на стены, Ривэн выбрался на палубу — и обомлел. Вокруг корабля бесновались волны — небывало высокие, особенно жуткие из-за темноты. Мрак был непроглядный: звёзды затянуло тучами, и их толстые брюха то и дело прочерчивали молнии. Собиралась гроза.
Ривэн заметался по скользкой от воды палубе, не зная, куда себя деть. Потом решил, что парус (спасите нас, боги) может порвать ветром, и кинулся к мачте, но в следующий момент сообразил, что не представляет, как снять его. Руки отвратительно дрожали. Небо чернело прямо-таки на глазах, а серебристый корабль плясал на волнах, точно невесомая щепка. Ривэн избаловался мыслью, что им управляет колдовство, и как-то забыл о естественных вещах вроде морской бури.
К концу третьего бессмысленного круга по палубе Ривэн заметил Альена, который храбро стоял почти на самом носу, прикрываясь плащом от ветра. Кинулся к нему с криками, но по пути до него дошло, что тот занят. Тусклое рыжеватое сияние окружало силуэт милорда, озаряемый вспышками молний, а на досках палубы ближе к борту мерцали непонятные знаки. В одном из них Ривэн узнал символ Эакана — бога ветра, — но даже удивиться толком не успел.