С другой стороны к плечу Альена по-свойски привалился Ван-Дир-Го — тот самый молодой раб, что нашёл его на берегу. Вдрызг пьяный, он осоловело хлопал глазами и явно старался почаще (хоть и робея) дотрагиваться до красивого соседа. Более того, Альен этим попыткам не препятствовал.
Вот это было уже чересчур. Совсем зря. «Хватит мне впечатлений на этот вечер», — решил Ривэн, чувствуя, как внутри всё заволакивается огненным туманом. Ему хотелось разбить Ван-Дир-Го губу, поставить синяк на смазливой мордашке. В приюте он обычно проигрывал в драках (да и, чего уж там, никогда не бывал их инициатором) — однако с этим женоподобным растением уж наверняка бы справился.
Он встал и боком выбрался из залы, стараясь никому не мешать. Сосед Люв-Эйха, наконец-то бросив своё перо, развеселился и пожирал наперегонки с хозяином кокосовые шарики. Ещё шестеро рабов вносили новые маски; наместник Рюя определённо любит ими похвастаться…
Ривэн вышел на воздух и обессиленно привалился к стене. Было не то чтобы свежо, но, по крайней мере, лёгкие не спирало от сотен душных запахов. В саду стрекотали ночные насекомые, и где-то тихо-тихо шумело море.
Небо казалось почти чёрным, но всё же отдавало синевой — безумной синевой, сошедшей во мрак. Вроде глаз Альена — сейчас, за стеной из пёстрых камней.
Ривэн зажмурился: звёзды здесь слишком яркие и слепят. Не привыкнуть.
…Даже этим жалким людишкам он доверяет больше. Все и здесь уже без ума от него, конечно — от Люв-Эйха до рабынь и (как выясняется) рабов. А он и рад, он ведь привык к такому. «Самовлюблённый придурок».
Ривэн сжался от собственной дерзости: раньше бы он не осмелился назвать так Альена, даже в мыслях. Что, собственно, его так разозлило?… Пусть делает что хочет. Он ему не младший братишка, за которым надо приглядывать. Он ему и не друг, если разобраться.
Глухо ухнула на нижних террасах сова — странно, откуда тут совы… Хотя — может быть, это из коллекции Люв-Эйха. Птиц он, кажется, тоже собирает.
…А лучше не разбираться. Потому что, если разобраться, Альен ему вообще непонятно кто. Хочется ему развлекаться здесь вместо того, чтобы плыть дальше к своим драконам, — что ж, удачи, ковровую дорожку милорду. Может, именно этого одурения ему и не хватало в скитаниях. «Повелитель Хаоса, судьба Обетованного, тяжкая ноша»… Красивые фразы, и больше ничего. Можно было и сразу понять.
Боги, как же болит голова… Охнув, Ривэн сжал ладонями виски.
Он сошёл с тропинки на лестницу и спустился на террасу ниже. Здесь белел в темноте жасмин. Из дома донёсся взрыв смеха. Альен, кажется, любит жасмин…
В бездну Альена.
Хорошо нести «тяжкую ношу» в окружении красивых и тупых, как пробки, рабынь. Никто бы не отказался.
— Он притворяется, — успокоительно донеслось из темноты. Ривэн вздохнул, лишь сейчас почуяв дым. Странно, но этот запах начинал ему нравиться.
— Бадвагур? Ты-то чего здесь?…
— Не понимаю таких развлечений. А здесь хорошо, спокойно, — гном крякнул, и Ривэн почувствовал, как что-то ткнулось ему в ногу — черенок трубки. Очень странно говорить с кем-то, кто настолько ниже тебя и к тому же не виден в темноте. — Будешь?
А почему бы и нет?… Ривэн обречённо наклонился и нащупал трубку. Для гнома это, видимо, знак высочайшего уважения. Попробуем…
Он затянулся и сразу закашлялся, осознав, как внезапно кончился воздух. Кашлял долго, очень надеясь, что Альен не… Что в доме не услышат. Потом сплюнул противную горечь и вернул трубку.
— Нет уж. Спасибо, но не нужно.
— Как хочешь, — гном забрал трубку и сел на низкую каменную скамью — таких тут было много, Люв-Эйх частенько любовался видами. Не реже, чем пожирал сладости и избивал рабов.
Ривэн, поразмыслив, опустился рядом, и довольно долго они оба молчали. Музыка становилась приглушённее, потом и вовсе затихла — зато потянулась гортанная, протяжно-горькая песня. Ривэн почему-то подумал, что поёт та самая девушка, которая заигрывала с Альеном. Неизвестно, с какой стати — просто представилось.
— С чего ты взял? — неохотно выдавил потом Ривэн, прочистив горло. — Что он притворяется?
— С чего, с чего… — проворчал Бадвагур. — Это же ясно.
— Мне не ясно, — сухо сказал Ривэн.
— Да я вижу, — ответил гном, и в его баске что-то лукаво вильнуло — с раздражающим, хотя и добродушным намёком. Ривэна бесила эта его манера говорить, как бы уверяя: «я знаю о тебе больше, чем ты сам». Примерно такие трели выводил Зелёная Шляпа.