— Зато сам хозяин может уехать, — отстранённым тоном сказала старушка и, шамкнув беззубым ртом, начала подниматься. Альен встал, чтобы поддержать её, но она испуганно отклонилась. — Нет-нет, господин не должен прикасаться к недостойной… Сам хозяин может уехать. Он часто советуется с его величеством, если есть важный вопрос.
Всего на пару секунд Альен озадачился, а потом улыбнулся — жаль, что она не увидит улыбку.
Такой вопрос как раз у него в кармане — причём всё это время… Мог бы додуматься много раньше. А он ещё хотел связаться с боуги через горшочек с маслом — с боуги, доверять которому куда сложнее, чем безграмотной старухе… Вот ведь слабый дурак.
— Важный вопрос… Ну конечно! И он мог бы взять меня с собой…
Старушка, едва реагируя на его слова, мелкими шажками обошла циновку и засеменила к выходу. Она так сильно горбилась, что казалась едва ли выше Бадвагура.
— Хозяин очень полюбил господина, — значительно сказала она. — Он нелегко отпускает тех, кто вошёл к нему в душу. Господин, подобно горному ветру, овеял духоту его дней.
Ох уж эти изысканные миншийские обороты — оказывается, не только среди знати… Альен пошёл рядом с рабыней, покорно не дотрагиваясь до неё.
— Спасибо, Сен-Ти-Йи. Я никогда не забуду этого. Хочешь, я выкуплю тебя на свободу?…
«Если когда-нибудь вернусь».
Он предполагал, что рабыня откажется и, пожалуй, возмутится — но она в очередной раз удивила его.
— Если господин желает отблагодарить недостойную старуху, пусть заглянет в особую коллекцию хозяина, — с сухим смешком пропела она, обращаясь к пустоте перед собой. — Пусть так и спросит у молодого Ван-Дир-Го: где особая коллекция?… И пусть не снимает маску.
Альен вышел из дома рабынь, окрылённый новой надеждой. Он чувствовал себя так, будто долго брёл по гололёду, а потом нащупал наконец менее скользкую поверхность. Сен-Ти-Йи была простой женщиной, и к тому же колдуньей — и то, и другое в его глазах располагало к доверию. С волшебниками всегда было как-то проще договариваться: они знали тот же тянущий голод по магии, то же упоение игрока во время заклятий. А женщины… Женщины склонны жить скорее чувствами, чем умом.
Если они не Отражения, конечно. И не тауриллиан. И не Хелт.
Альен снял маску, выбрал одну из самых укромных тропинок сада и углубился в его прелую духоту. Белые, жёлтые, ядовито-розовые цветы пышной безвкусицей напомнили ему тех самых рабынь. Разогревшийся песок при ходьбе засыпался в сандалии. Безумно хотелось пить, и каждая тень казалась благословением.
С нервным смешком Альен вспомнил, что Зелёная Шляпа упоминал Пустыню. Предки нынешних людей Обетованного заперли тауриллиан за Пустыней Смерти — кажется, так. Смогут ли они с Бадвагуром и Ривэном вообще там выжить, если тело и мозг медленно плавятся уже в Минши?…
Пустыня должна быть местом Хаоса; Альен откуда-то знал это — и, покопавшись в памяти, так и не понял, откуда. Значит, Хаос будет по-хозяйски ощущать себя там — среди горячих бурь, тишины и суши. Логично, что и его Повелителю ничего не грозит. А вот с Бадвагуром и воришкой всё сложнее…
Но Фиенни ведь побывал там, побывал и вернулся. Может, за Пустыней есть что-то ещё?…
«Я всё ещё здесь, — одёрнул себя Альен. — Мы всё ещё не уплыли».
Незнакомая яркая птичка щебетала, приветствуя новый день; над кустами от дома плыл приторный сиропный запах. Небо лежало опрокинутым синим ковшом — тяжёлым и давящим. «Здесь» и «сейчас» во владениях Люв-Эйха были чересчур, до грубости явными — будто та клепсидра перед глазами. Жизнь просто колотила по лбу, мешая думать. Такой расклад Альена не устраивал.
Он взбежал по ступенькам на террасу выше, размышляя, как начнёт разговор с Люв-Эйхом. «Мои родные места охвачены безумием, и беда грозит Священной земле»? «От имени всех волшебников материка я должен говорить с королём»?… Не годится, — с досадой отмёл он. Слишком в лоб. А если…
— Отчего господин волшебник не на трапезе с хозяином?… Он так ждёт дорогого гостя.
Ван-Дир-Го появился из зарослей внезапно, как смуглая тень, и сразу залился смущённым румянцем. В руках он тащил пыльный кувшин с вином — видимо, Люв-Эйх, капризничая, отверг нелюбимый сорт.
— Кезоррианское? — вместо ответа поинтересовался Альен. Тёмные глаза раба увеличились раза в полтора.
— Как господин догадался?… Верно говорят, что маги всемогущи…