— Как и вам, товарищ генерал… Товарищ директор.
Он назвал себя, и его лицо ожило для меня — до войны я видел директора довольно близко, а в купе будто ворвался гул, ощутилось дыхание города, где люди жили, кормились, держались заводом, где имя директора волей-неволей склонялось на все лады под крышами рабочих домов, вошло в обиход, став известным каждому. И, пожав мягкую руку, я сдавался не директору Прохорову, а как бы целому городу:
— Капитан Протасов…
— Протасов… Протасов… — Директор задержал рукопожатие. — Ваш отец работал на нашем заводе?
— Тридцать лет…
— Стоп! Ни слова! Припомню — цех…
— Не припомните, товарищ генерал.
Я высвободил руку: не генералу искать ту щель, в которую, как таракан от света, мой отец всю жизнь забивался.
— Почему же? — Генерал обиделся. — Таких кадровиков по имени-отчеству знаю.
— Только не отца, поверьте! Он такой… Он в земледелке работал.
— В литейном? М-да!.. Постойте — вспомнил! — Генерал бодро вскинул голову с жиденьким венчиком седых волос, отброшенных лысиной к затылку, но тут же помрачнел. — Нет… Это не тот Протасов. У нас один литейщик живьем сгорел. Упал на слитки и…
— Тот, товарищ генерал…
Я забросил чемодан в изголовье, скинул хромовые полусапожки и, вскочив на верхнюю полку, отвернулся к стенке. Только этой нелепой смертью отец и мог запомниться. Генералу, конечно, влетело за недосмотр в технике безопасности, пришлось подписывать акт о трагическом случае — вот и врезалась в память фамилия. А так — отец едва ли хоть раз и на глаза директору попался.
— В эвакуации много людей погибло от истощения, — донесся снизу глуховатый и ровный басок директора. — У нас со столовой нелады вышли: жулье пробралось. А он, ваш отец, припоминаю, даже в столовую за мучной похлебкой не ходил. Неизвестно чем питался… Зарплату отсылал жене. Она ведь не поехала с ним в Сибирь? Так?
— Да… Простите, я трое суток не спал…
Не хватало еще, чтобы он пустился в расспросы о матери: после смерти отца я год не отвечал на ее письма, решив домой не возвращаться. Но снизу донесся другой, почти отеческий голос:
— Что же вы так улеглись, не раздеваясь? И на голой полке. Не отдохнете же. Мы попросим постели.
Он вышел. Проводница не задержалась с бельем, сама взялась его застилать, и я вышел к окну, где стоял генерал. Тут и объяснилось его любопытство ко мне.
— Морской летчик? — спросил он, окинув меня с ног до головы тяжеловатым взглядом.
— Был… Демобилизован по ранению.
— Тяжелое?
— Так себе…
— Мой сын последнюю карточку прислал лейтенантом. В такой же форме, как ваша.
— Вернулся?
— Пропал без вести. Где-то на Севере. Выпрыгнул в море с парашютом. Искали, не нашли.
— Погиб! — сорвалось у меня. — В тех морях не наплаваться. Закоченеешь…
— Да? Вот и я жене о том же твержу, а она все надеется. Комнату его бережет в прежнем виде. О переезде куда-нибудь слышать не хочет. Анатолий любил мастерить, изобретал. Уходя из дома, обычно наказывал: «Ничего не трогайте». И в армию с этими словами отправился. В дверях опомнился, махнул рукой — дескать, поступайте как знаете. А мать до сих пор его порядок или, скорей, беспорядок блюдет. Увеличила два портрета — один школьный, другой военный — и то и дело возле них, как в церкви перед иконами…
— Анатолий Прохоров — ваш сын?
— Вы его знали?! — Генерал схватил меня под руку и увлек в купе.
— Но мне нечего больше сказать! Вместе окончили аэроклуб — и все.
— Да, да! Аэроклуб… Заодно с десятилеткой?
— Он из двадцать второй, я — из десятой школы… Высокий, тонкий…
— Да, да! Длинный!
— Нас отправили в одно училище. А там — кого куда. Понимаете? Только фамилию и помню.
Задев локтем о край стола, генерал поморщился и напомнил:
— Вы же спать хотели? Полезайте! А я… Мне тут надо поколдовать над бумагами. Не усну, как прежде, где угодно и как придется. Старею…
На полку я забрался уже без особой охоты. И генерал не знал, как вернуть душевное равновесие.
— Такие пироги… — вздохнул он, пошуршав бумагами. — В Москву меня сватали. Заместителем в главк. Еле отбоярился. Не могу! Только что из Сибири обратно перевели, с заводом не успел разобраться — и на тебе!.. А завод для меня что второй сын. Или я у него в сыновьях? Все одно…