Американский народ хочет считать своими предками прежде всего изгнанников, а не искателей приключений, признает «отцами-основателями» страны преследуемых за веру скитальцев, а не помещичьих сынков, искавших новых доходов и новых впечатлений.
Тут отразилось понимание народом подлинной значимости исторических событий.
Периодом рождения американской нации ученые считают время американской революции, когда колонии восстали против английского владычества.
Почти с самого начала в английские колонии в Северной Америке, а затем в США, ехали не только англичане. В одной из самых населенных американских колоний — в Пенсильвании — в середине XVIII века треть населения составляли немцы.
Все время был очень велик приток не только англичан, но и шотландцев, и особенно ирландцев.
В XIX веке в США въехало около двадцати миллионов людей, в числе которых выходцы из тогдашней Великобритании, то есть и англичане, и шотландцы, и ирландцы составили лишь немногим более трети. Четверть переселенцев дала Германия, пятнадцатую часть — Скандинавские страны, почти по двадцатой части — Италия, Австро-Венгрия и Россия (каждая в отдельности). Переселялись в Северную Америку, хоть в меньшем числе, китайцы, японцы и представители других азиатских народов.
Словом, перед нами процесс собирания в одном месте прежде всего людей, страдающих у себя на родине от экономического, религиозного или национального гнета. Другое дело, что переселенцам — и то в лучшем случае — удавалось освободиться лишь от гнета религиозного.
В Америку ехали, конечно, и помещики и капиталисты, для которых она была только местом выгодного вложения капиталов.
Кроме того, в состав американского народа входят и негры — потомки насильственно ввезенных в страну африканских рабов. И потомки тех индейцев, для которых колонизация Америки европейцами обернулась величайшей исторической трагедией.
Многие из переселенцев пытались создать на чужой земле свои национальные островки. Часть их привела сюда та же идея, которая заставила жюль-верновского капитана Гранта искать в южных морях незаселенные земли. Грант мечтал о «Новой Шотландии». Новую Шотландию, Новую Ирландию, Новую Германию, даже Новую Венгрию хотели создать на Американском материке группы его новых жителей. Но в конкретных исторических условиях отдельные национальные группы вскоре начинали смешиваться в той или иной степени между собой и с коренными американцами, принимать английский язык и американскую культуру. В составе американского народа отдельные группы потомков иммигрантов еще отличаются друг от друга по некоторым чертам культуры и быта, но большинство ученых сходится на том, что их следует считать не отдельными народами, а скорее этническими группами внутри американского народа.
Так остры, однако, межгрупповые трения в классовом обществе США, разжигаемые заинтересованными в этом силами капиталистического строя, что часть американских этнографов заговорила о крахе концепции «плавильного тигля», видя сохраняющуюся обособленность отдельных национальностей. Тем не менее, вопреки отступлениям и потерям на этом пути, тенденция развития ведет все же, в конечном счете, к слиянию этнических групп. «Плавильный тигель» продолжает работать.
ОТ КАМНЯ КААБЫ
Кааба — святыня ислама, мусульманской религии. Она находится в Мекке, священном для всех мусульман городе. Верующим мусульманам во всем мире полагается молиться, повернувшись в сторону этого города.
В Мекке находится знаменитый Черный камень, Эсвад, по всей видимости метеорит. И древнее предание тоже говорит, что это небесный камень. Еще за двести лет до рождения ислама арабы рассказывали друг другу, что этот камень был принесен Адаму, первому человеку, ангелом с неба, чтобы Адаму было на чем посидеть, отдыхая после работы. Именно поклонение Черному камню — главная цель паломничества в Мекку, которое ислам рекомендует каждому верующему мусульманину. Но и культ Черного камня и легенды о нем древнее и самого ислама и города Мекки.
Слово «Кааба» значит по-арабски «четырехугольник» — четыре стены, в одну из которых вделан Эсвад.
Но это, как говорится, присказка, объясняющая название главы. А теперь к сути дела.
В VII веке нашей эры в Аравии произошло одно из тех необыкновенных чудес истории, которые поражают уже тем, что они оказались возможны. И нельзя, однако же, даже представить себе, как пошла бы история без них.
Сорокалетний неграмотный пастух Мухаммед провозгласил себя пророком и объявил, что послан сообщить людям волю единого бога — аллаха. Ему поверили, за ним пошли многие тысячи людей. Конечно, кроме религиозной экзальтации и высокого пафоса гениального поэта Мухаммеда, для рождения ислама нашлось немало других причин, значительно более скучных, серьезных и важных.
У алма-атинского писателя Мориса Симашко есть повесть «Хадж Хайяма», посвященная великому поэту и математику средневековья Омару Хайяму. Ее герой размышляет о происхождении ислама. Многое сумел увидеть в прошлом, согласно повести, поэт, сам убежденный мусульманин. В том числе…
«Полный гнева и отчаяния, увидел он наконец неприкрашенную Хиджру! (Хиджра — бегство Мухаммеда из Мекки в Медину от политических врагов).
Пустыня каменела, на разбитых ногах гноились язвы, одежда воняла потом. Всклокоченная борода пророка стала серой от пыли… Но надо было идти вперед. Ятрибские разбойники вели нечестную игру. Они стали брать такой бакшиш, что честные купцы рвали на себе бороды. За прохождение одного верблюда с шелком приходилось отдавать сто сорок динаров!
При одном воспоминании пламенели глаза пророка. Последние караваны приходили, полные плача. В каждом шатре от Басры до Кульзума был свой бог. И он разрешал грабить все и вся на три конных перехода вокруг. Треть шла ему. Какой бог удержится!.. Боятся отвадить многобожников от своей Каабы! Паршивый камень ведь тоже приносит деньги. Как же, в своих вшивых караван-сараях они потом так обдирают этих многобожников, что возвращают все убытки… Но у тех, кто идет сейчас за ним, нет караван-сараев. Они живут торговлей, и бакшиш… сдирают с них. Нет, для честной торговли нужен один бог. В каждом шатре он будет хозяином, этот бог. И меч ему в правую руку…
Можно, в конце концов, передать богу и Вечный камень. Пусть успокоятся владеющие караван-сараями. Они тоже не останутся внакладе. Бог еще молод и не сообщил пока все свои веления людям… Пророк усмехнулся».
«Это тоже было правдой. Но разве только это?» — думал Омар Хайям в повести.
В Коране все время чувствуется, что автор — пастух, происходящий из семьи торговцев. Посудите сами:
«Бог купил у верующих жизнь их и имущество их. Радуйтесь о вашем торге, которым вы сторговались с ним. Если вы даете в ссуду богу хорошую ссуду, он в два раза вернет вам… Мы — самый верный из счетоводцев».
Но, разумеется, сводить все дело только к одним экономическим обстоятельствам нельзя. Правдой, как и говорил Хайям, было ведь не только это.
Так или иначе, но государственная власть, опиравшаяся на новую религию, стала важным средством для превращения разрозненных племен в единый народ.
Все происходило «по Чебоксарову и Арутюнову», ученым, которых я уже цитировал, — между арабскими племенами росли экономические и информационные связи, племена созрели для превращения в единый народ. Но религиозные разногласия и политическая междоусобица препятствовали объединению племен. Говоря языком науки, языком исторического материализма, надстройка отстала от базиса. Это означало, что она должна быть преобразована.
И над Аравией пронесся клич: «Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед пророк его».