Эти слова художника заставляют вспомнить мнение Виссариона Григорьевича Белинского:
«…после Пушкина все пустились в народность, все за нею гонятся, а достигают ее только те, которые о ней вовсе не заботятся, стараясь быть только самими собою».
Преемственность в национальном искусстве свидетельствует о том, что некоторые особенности склада народа действительно проходят через века.
Очень быстро перенимает в последнее столетие европейско-американскую культуру Япония. Так быстро, что это вызывает у многих японцев тревогу за самобытность их народа.
Советский писатель Илья Эренбург рассказал в одной из книг и о разговоре с японским писателем, который в конце беседы, как бы желая успокоить себя, сказал: «В общем, это не так страшно — Япония не раз показывала, что она может взять чужое и сделать его своим…» Мне думается, что он прав: Япония от себя не отречется. А в таком случае нет ничего страшного, если и меняются те или иные стороны быта. Да и подражание различным образцам европейского искусства не так уж страшно, если оно связано с искренними поисками своей формы и, разумеется, своего содержания. Самое существенное — «душа народа».
«Душа народа» не остается навсегда закрытой для людей других народов. Очень надеюсь, что вы читали замечательные книги русского советского писателя Леонида Соловьева «Возмутитель спокойствия» и «Очарованный принц». Герой этих книг — Ходжа Насреддин, пришедший в них из множества восточных народных легенд и сказок. И в то же время героями этих книг стали узбекский и таджикский народы. В Средней Азии любят книги Соловьева, согласны с тем, что он сумел показать душу народа, среди которого долго жил.
А вот другой сходный пример. Началом новой персидской литературы многие исследователи, в том числе и персидские, считают сатирическую книгу, вышедшую в XIX веке под названием «Похождения Хаджи-бабы из Исфагани». Ее автором был англичанин Джемс Мориер.
Книга, по мнению иранцев, настолько отвечает их национальному духу, что многие ученые сомневались порой в самой возможности для иностранца создать такое народное произведение. Через сто почти лет после своего появления в Англии книга о Хаджи-бабе, изданная на персидском языке, сыграла важную роль для революционного движения в Иране в начале века. Поэт и филолог Малек-аш-Шоара Бехар заявил: «Проза „Хаджи-бабы“ по изяществу стиля и зрелости мысли напоминает „Гулистан“ Саади». А Саади — самый почитаемый в Иране классик, великий поэт и прозаик XII века.
И не менее доказательна в этом, гораздо более по сути старом споре, сегодняшняя мировая известность Омара Хайяма, персидского средневекового поэта, которого сейчас не меньше, чем в Персии, читают и любят в России и Англии, США и Японии. «Сказки» Льва Толстого и «Приключения Тома Сойера» Марка Твена стали любимыми детскими книгами в десятках стран. Потому что подо всеми небесами, на всех континентах и островах матери лелеют детей, мужчины и мальчики гордятся своими достижениями, влюбленный страдает, потеряв любимую, всюду восхищаются мужеством и презирают трусость.
Общие черты народов явно преобладают над их особенностями.
Да и сами эти особенности…
У отдельных людей ведь тоже разные характеры, но это не мешает им дружить и любить, помогать и понимать друг друга.
И опять-таки — различия в национальных характерах имеют, судя по всему, несравненно меньший размах, чем различия в характерах внутри одного народа.
Прекрасный, хотя и шутливый пример я возьму из «Веселого романа» Владимира Киселева.
В гости к семье киевского рабочего пришли члены французской профсоюзной делегации. Зашла речь о национальном характере, и хозяин дома сказал: «Я не понимаю, что значит какой-то особенный национальный характер… Доброта свойственна всем народам, и нельзя сказать, что какой-то народ злой… Вот говорят, что русский народ особенно терпелив. Не вижу я этого. Англичане, по-моему, терпеливей. Русские первыми не выдержали и устроили Октябрьскую революцию. Но вот если говорить об украинцах, так у нас действительно есть одна черта национального характера, которая отличает нас от других народов… Мы, украинцы, очень боимся своих жен».
Под общий смех выяснилось, что у французов тоже есть эта национальная черта.
Я хотел кончить эту главу строками пишущего на русском языке татарского поэта Михаила Львова:
Но потом решил, что надо все-таки кое-что добавить. Реальное существование национального характера не должно закрывать от нас существование пролетарского, классового характера.
Фридрих Энгельс говорил об английском рабочем как о человеке, у которого английские национальные черты уничтожены: «Рассудочность, которая так сильно содействовала развитию эгоистических задатков у английского буржуа, которая все его страсти подчинила себялюбию и сосредоточила всю силу его чувств на одной только погоне за деньгами, у рабочего отсутствует, благодаря чему страсти у него сильные и неукротимые как у иностранца». Как у иностранца!
У рабочих разных стран гораздо больше общего между собой, чем у рабочих и капиталистов одной и той же страны.
И общие черты психологии рабочего класса играют свою роль в реализации рабочими великого лозунга «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».
Владимир Ильич Ленин не раз напоминал, что «при всяком действительно серьезном и глубоком политическом вопросе группировка идет по классам, а не по нациям».
Этого-то и не должны закрывать от человека любые национальные особенности, связаны они с внешним обликом людей или их одеждой, с привычками или любимыми песнями.
Одна из главных особенностей советского национального характера в том, что в нем сочетаются и черты, обязанные своим происхождением национальным характерам образовавших наш Союз народов, и черты, связанные с общими чертами психологии пролетариата и трудящихся, и черты, выработанные исторически короткой, но насыщенной событиями «биографией» самого единого советского народа.
Этот советский национальный характер — реальность, которую видят ученые-этнографы, психологи, социологи, исследующие социалистическую действительность. Но, быть может, он еще заметнее для иностранных гостей нашей страны.
Восемь лет прожила на советской земле аргентинка Сесилия Доминго. Училась, работала, жила в разных городах, в Москве, в Сибири… Своими впечатлениями она поделилась с корреспондентом журнала «Ровесник» Ю. Лексиным.
Вот Сесилия Доминго рассказывает, восхищаясь, о своей советской подруге Вере:
«…Она говорит: „У нас теперь есть поселок, а будет город“. Вы так привыкли к этому, что даже не замечаете, что это значит, когда человек говорит „у нас“. А для меня это новый мир. Для вас, конечно, не новость, что за восемь лет я узнала и ваши недостатки, но если бы я могла быть на месте этой Веры, могла бы говорить, как она, „у нас“, я бы уже чувствовала себя гордой. Несколько лет назад я приехала в отпуск в Аргентину, и все меня спрашивали: „Это правда, есть там новый человек?“ Я отвечала: „Есть“. Ваш человек действительно новый. Это не значит, что он самый красивый или самый умный. Нет, он просто другой. И для вас это так естественно, что вы даже не сознаете это».
Само появление советского характера связано с постепенным возникновением в нашей стране советского народа как принципиально новой исторической общности. Это возникновение — итог экономического развития Советского Союза на протяжении его истории.
Вместе боролись народы нашей страны за социализм, вместе строят коммунизм, вместе воевали против капиталистов, помещиков, интервентов в гражданскую войну, вместе отстаивали общую родину против фашизма.