Тюркские султаны сумели проводить в своих владениях политику, которая заставляла их новых подданных верно служить своим новым государям. Много позже ее основы четко формулировал один из владык Турецкой империи в своем наказе наместникам пограничных земель: «Обращайтесь с нашими подданными так, чтобы крестьяне соседних княжеств завидовали их судьбе».
Во всяком случае, в XII веке из византийских владений многие крестьяне бегут во владения сельджуков. Те освобождают рабов и крепостных в крупных поместьях. При этом тюрки заботятся и о победе своей веры. Крестьянин-мусульманин платит в виде налога всего одну десятую часть своего дохода. Христианин — от одной трети до половины. Плюс мужчины-немусульмане платили еще и личный налог, от которого полностью освобождались мусульмане.
Там, где не помогал «пряник» пускали в ход «кнут» — пленных силою заставляли принимать ислам, истребляя часть непокорных.
Может быть, именно то, что тюркское завоевание Малой Азии растянулось на столетия, и тюрки имели возможность подчинять своему влиянию Византию не сразу, а «по кусочкам», и сыграло решающую роль в принятии населением Малой Азии тюркского языка.
Деревня отуречилась раньше, чем город, а сами общие потомки завоевателей и завоеванных, по-видимому, считали старую византийскую культуру более высокой, чем пришлая тюркская. Это нашло любопытное отражение в быту страны. В грозной Турецкой империи, раскинувшейся от Западной Африки до Ирана, от Эфиопии до Дуная, само слово «турок» долго было синонимом слов «мужик» или «плебей» и звучало оскорбительно. В XVIII веке на вопрос европейца, турок ли он, житель Стамбула отвечал, что он мусульманин. И даже в XIX веке турецкие горожане не желали принимать это имя.
Можно добавить, что, кроме тюрок и нетюркского населения Малой Азии, в формировании турецкого народа приняли участие и жители Греции и славяне. Множество выдающихся визирей, замечательных полководцев и флотоводцев Турции вышли из турецких колоний, в том числе, например, адмирал грек Пири Рейс, чье имя недавно стало знаменито из-за загадочных карт, найденных якобы в его архиве. Бывали и вовсе курьезные случаи, когда, скажем, одним из первых мусульманских судей захваченного Константинополя — Стамбула стал принявший ислам француз.
Но когда в конце XVI века при двух султанах подряд из девяти человек, поочередно занимавших пост великого визиря, восемь были отуреченные славяне, это уже нельзя считать курьезом или простой случайностью. Перед нами проявление определенной политики.
Великий визирь Махмуда II в речи по поводу смерти султана говорил: «Было еще одно обстоятельство, содействовавшее укреплению этого государства и увеличению его влияния: мудро и искусно собирали они (султаны) среди всех племен людей, обреченных на несчастную мужицкую жизнь. Их они сделали благочестивыми и счастливыми, наградили чинами и славными должностями. Из этих людей и я происхожу, и значительная часть слушающих меня». Это, конечно, точка зрения ренегата (в ту пору — точный термин, так называли человека, сменившего веру), но эта точка зрения весьма показательна.
Костяк своей армии, знаменитых янычар, султаны набирали из подчиненных областей, отбирая у родителей мальчиков, которых затем обращали в ислам и воспитывали в духе преданности султанам. Сначала янычары не имели права жениться, но вскоре на их браки стали смотреть сквозь пальцы, а потом и вообще сняли запрет. И — новая волна славянской, греческой, албанской и иной крови вошла в жилы турецкого уже народа.
…Бесстрастно звучит рассказ. Но не забывайте, пожалуйста, что речь идет о кровавых походах, о несчастных детях, которые, став взрослыми, делали несчастными других детей и их родителей: ведь грозная и мрачная слава янычар была, увы, вполне заслуженна. То, что они шли, пусть часто неведомо для себя, против собственных отцов и братьев, делает эту историю еще более мрачной.
пишет Андрей Вознесенский в стихотворении, эпиграфом к которому взяты слова из болгарской народной песни «По деревне янычары детей отбирают…».
Образование народа — история, а история часто бывает кровавой. Но нельзя ведь закрывать глаза на факты только потому, что факты печальны.
Языку же завоевателей тем легче было одержать победу в Малой Азии, что ему противостояли разные языки разных народов старой Византии, где единого языка не было.
Впрочем, надо сказать, что и в случае смены языка побежденное наречие обычно накладывало на язык-победитель свой несмываемый отпечаток.
Сейчас лингвисты, занимающиеся современным турецким языком, находят в нем все больше особенностей, восходящих не только к греческому, но и к языкам народов, населявших Малую Азию два и три тысячелетия назад. Язык сохранил следы древних влияний и армянских, и курдских, и грузинских, пронес через время память о наречиях хеттов и фригийцев.
В нашей стране неподалеку друг от друга живут чуваши, говорящие на одном из тюркских языков, и марийцы, говорящие на одном из языков финских. Но чувашский язык кое в чем не похож на другие тюркские, причем как раз такими чертами, которые часто совпадают с характерными особенностями марийского языка. Видимо, тюрки, в частности уже знакомые нам булгары и кипчаки, придя на землю марийцев, передали части средневековых марийцев свой язык, приняв участие в формировании нового чувашского народа.
Но, как вы видите, все смены языков так или иначе бывают обычно связаны с переселением больших масс людей, иногда целых народов. Но что же заставляло тысячи, а то и миллионы людей сниматься с места, отправляясь порою в известные, а порою и в вовсе неведомые земли?..
ЗАЧЕМ, ПОЧЕМУ, КУДА?
Авары, с рассказа о которых я начал эту книгу, пришли в Европу из Центральной Азии. И в главе о «Большой родне» башкир нам с вами то и дело приходилось вспоминать, что народы не только сидят на месте, но и путешествуют. Мы живем на земле в такой период ее истории, когда почти каждый народ кажется плотно прикрепленным к своему месту на глобусе. Но ведь это даже сейчас только кажется. В нашей стране лишь за последние два десятилетия миллионы русских и украинцев переселились в Казахстан. Никто из нас не удивится, встретив за Полярным кругом грузина, познакомившись в Кушке — туркменском городе на крайнем юге нашей страны — с якутом.
А история знает случаи, когда разом сдвигается с места целый народ или большая его часть. За примерами этого совсем не обязательно обращаться в очень уж далекое прошлое. В 1916 году, во время первой мировой войны, власти Турецкой империи начали истребление народа айсоров (ассирийцев), жившего в Восточной части Малой Азии и в Иране. Шовинистически настроенные руководители империи, фанатики-мусульмане, воспользовались военным угаром в стране, чтобы попытаться уничтожить христиан-айсоров, как и христиан-армян. Айсоры отчаянно сопротивлялись, заняли круговую оборону, в течение двух лет они отражали, отступая, удары регулярной турецкой армии и «вольных» отрядов головорезов. А затем ушли со своей родины, точнее, с той ее части, которая принадлежала Турции. Так появились айсоры в СССР, в США, Ираке, Сирии и многих других странах.
Прошлое у нашей планеты бурное, в нем не раз и не два народы оказывались в том же положении, что айсоры в 1916 году — под угрозой уничтожения или порабощения. И уходили от этой угрозы.
Так покинули свои древние земли и авары-жужани, когда их армии были разбиты тюркютами.
Даже гунны, ставшие впоследствии грозными завоевателями полумира, ринулись из своей Монголии на запад после того, как их разгромили здесь китайские армии. По дороге они, в свою очередь, стали угрозой множеству племен, тоже вынужденных тронуться с места — иногда в составе гуннских полчищ, иногда впереди них, иногда же эти племена «раздавались в стороны», уходили на север и на юг с пути свирепых завоевателей.