Так эту сцену описал в своем рассказе «Вамбери» советский поэт и прозаик Николай Тихонов.
В своих странствиях по Средней и Центральной Азии, по таинственным и часто запретным тогда для европейцев местам Арминий Вамбери пытался найти и этих «старых мадьяр из Азии», память о которых жила в сердце старого венгерского пастуха.
Старинные венгерские хроники говорят о мадьярах как о родственниках гуннов, а одна из них утверждает:
«…У гиганта Менрота… кроме Хунора и Мадьяра, было еще много сыновей и дочерей. Эти сыновья и их потомки живут в Персии, лицом и фигурой они похожи на гуннов и лишь немного отличаются от них речью».
(Понятно, что для древнего хрониста слово «Персия» могло обозначать не одну лишь страну, которую мы знаем под этим именем, но значительную часть Азии).
Во время странствий Хунор и Мадьяр захватили двух дочерей аланского царя (аланы, как вы должны помнить, одно из сарматских племен). «От этих-то женщин, — говорит хроника Симона Казаи, — и произошли все гунны, то есть венгры».
В Венгрии вот уже многие сотни лет не одни лишь ученые, но и простолюдины, как нередко и правители, помнили о приходе сюда своих предков издалека, с востока, из Азии, и не просто помнили, но связывали с далекой родиной и неведомой родней особые надежды. Может быть, как раз потому, что в Центральной Европе мадьяры-венгры — единственный народ, принадлежащий к уральской языковой семье. Со всех сторон мадьярский остров окружен индоевропейским морем. С одной стороны живут славяне, с другой — немцы и австрийцы, с третьей — румыны…
А ближайший в географическом отношении народ той же семьи живет на много километров севернее, в Прибалтике. Это эстонцы. И то эстонцы — в языковом отношении — отнюдь не самый близкий родич мадьярам. Более близкие (ханты и манси) обитают на северо-востоке европейской части СССР и в Азии — еще дальше, чем эстонцы.
Сегодня венгерские антропологи, лингвисты и археологи снова и снова едут на Волгу, Урал, в Приполярье, в Западную Сибирь и Среднюю Азию, желая отыскать следы своих предков и лучше изучить бесспорных и предполагаемых родственников. Но многие сотни лет назад венгерские короли и епископы слали далеко на восток с той же целью своих представителей. Впрочем, тогдашние представители венгерской короны и церкви преследовали также и политические цели, а сверх того заботились о спасении душ предполагаемых азиатских мадьяр. Самой, может быть, поразительной из таких экспедиций «за предками» была поездка на восток доминиканского монаха Юлиана. Это был сразу и подвиг и приключение. Юлиан отличался и любознательностью и упорством. Очень надеюсь, что кто-нибудь из венгерских писателей успел написать о нем роман или по крайней мере повесть — путешествие Юлиана того более чем заслуживает.
Юлиан шел через земли, охваченные очередными истребительными войнами, пересекал степи, кишевшие отчаянными разбойниками — точнее, кочевниками, не упускавшими случая разбогатеть. Он потерял по дороге своих спутников, лишился денег, но, беззащитный, одинокий и нищий, шел на восток с упрямством жюль-верновского капитана Гаттераса, стремившегося к Северному полюсу. Чтобы найти хоть какую-нибудь защиту да пищу, Юлиан присоединялся к караванам и прислуживал их хозяевам, трудом и унижением добывая себе право идти дальше и дальше.
На Волге, у булгар, встречает Юлиан «азиатскую мадьярку», что замужем за булгарином. С помощью ее и ее родственников он обнаруживает на Урале «Великую Венгрию» — прародину его народа, слышит мадьярскую речь, рассказывает этим вновь открытым сородичам, хоть и не землякам, о могучем Венгерском государстве на Среднем Дунае, проповедует им…
Но это замечательное открытие, сделанное семьсот с лишним лет назад, было уже почти запоздалым. Западные мадьяры нашли восточную «Великую Венгрию» словно только для того, чтобы вскоре узнать: ее не стало. Удар татаро-монголов, страшное Батыево нашествие обрушилось и на землю уральских мадьяр.
Надо еще отметить, что сразу после завоевания татары включили мадьярских воинов, согласно давней своей традиции, в собственную армию. Некоторое время в татарской Золотой Орде среди прочих «национальных», как мы сказали бы сегодня, воинских частей была и мадьярская.
Разгромленные и разрозненные мадьяры, по-видимому, в конце концов смешались с окрестными народами, в основном с башкирами. Впрочем, еще в XII веке, за столетие до похода Батыя, некоторые арабские путешественники считали азиатскими мадьярами именно самих башкир. О давних связях мадьяр с башкирами мы с вами уже говорили в главе «Большая родня».
Лишний раз подтверждают связь мадьяр с Уралом географические названия. Есть, например, в Башкирии река Сакмара — приток Урала. И это же самое слово, которое служит именем башкирской реке, не раз повторяется на карте современной Венгрии.
Мало того. Трое из двенадцати известных истории основных башкирских родов носили те же имена, что трое из семи пришедших на Дунай мадьярских племен. Да, вот мы с вами и добрались до семи племен, о которых говорит название главы. Но добрались несколько преждевременно. Ведь между Уралом и Дунаем лежит столько земель, и все их надо было пройти мадьярам по дороге на запад.
На Урал мадьяры тоже откуда-то пришли. Следы этих прамадьяр ищут и в Западной Сибири, и в Казахстане, и в Узбекистане. Есть группы казахов и узбеков, в местных диалектах которых велика доля родственных мадьярским слов. Эти казахи и узбеки могут быть потомками уральских мадьяр, рассеянных монголами, перебравшихся на новые места и перешедших на тюркскую речь. Не исключено, однако, что такие казахи и узбеки происходят от «самых старых мадьяр», живших в тех же местах Средней Азии еще до появления на Урале «Великой Венгрии», многими веками позже описанной доминиканцем Юлианом.
Впрочем, надо оговориться, что слова, похожие на мадьярские, могли прийти в речь этих групп казахов и узбеков и из других угорских языков. Ведь угорские племена — родичи мадьяр, но не предки их — жили когда-то по всей Западной Сибири, проникая в Казахстан и в Среднюю Азию. Так что родину «самых старых» мадьяр пока нельзя считать найденной.
О судьбе мадьяр, ушедших с Урала на запад, мы знаем гораздо больше, хотя тоже совсем немного.
Видимо, в середине первого тысячелетия часть уральских мадьярских племен покинула родные места. Может быть, потому, что мадьяр подтолкнула очередная волна великого переселения народов. Может быть, потому, что после гуннского нашествия и разграбления многие плодородные земли к западу от Урала оказались сравнительно слабо заселенными. Так или иначе, но для кочевников-мадьяр переселение на новые места не могло быть делом слишком трудным.
В середине первого тысячелетия нашей эры мадьяры живут уже и в бассейне Волги. Красивое имя носит эта мадьярская новая страна на правобережье Волги — Леведия Этелькуза. Вскоре здешние их племена признают власть хазарского кагана, тогда — владыки великой державы, которая охватывала Северный Кавказ, часть Поволжья и соседних земель и вскоре вступила с арабами в борьбу за Кавказ. В ту пору в состав мадьярского объединения входят и принимают мадьярский язык несколько кочевавших поблизости хазарских племен.
Постепенно центр расселения мадьяр сдвигается западнее. Новая Леведия размещается уже по обе стороны Дона, располагаясь примерно на территории от Киева до Воронежа. Мадьяры живут среди славянских племен, возможно, даже чересполосно с ними. Мадьярский союз племен поддерживает дружественные отношения с Византией, и эта держава втягивает кочевников в свои войны, что в конце концов резко изменило судьбу вольных степняков.
Выполняя соглашение с Византией, мадьяры в IX веке нанесли тяжелый удар по болгарскому царству на Нижнем Дунае. Потерпевшие жестокое поражение болгары через несколько лет ответили беспощадным набегом на Леведию. Набег был осуществлен главным образом силами печенегов, появившихся незадолго до того в тех же причерноморских степях, где жили мадьяры. Болгары и печенеги выбрали для нападения очень удобный момент. Мадьярское войско, почти все способные носить оружие мужчины, было в это время в дальнем походе. Леведия оказалась беззащитной.