Еще за пять веков до прихода племен, возглавляемых Шейбани-ханом, путешественник Махмуд Кашгарский в этих местах видел людей, которые говорили только по-тюркски, видел людей, говоривших и по-тюркски и по-согдийски. Но уже тогда не удалось ему встретить местных жителей, которые знали бы один лишь согдийский язык. Тюркизация зашла уже очень далеко.
И в сложении узбекского народа гораздо более важную роль сыграли восточные земледельческие оседлые племена, чем завоеватели, передавшие новому единому народу свое имя.
На древней согдийской основе, укрепленной последующими пришельцами, которые тоже становились хозяевами, вырос современный узбекский народ — кровный родственник остальных народов Средней Азии. Можно сказать, что почти все народы-предки у казахов и узбеков — общие. Только доля крови каждого из них — разная у казахов и узбеков.
Жители первого государства казахского народа, государства, сложившегося в бассейне реки Чу, даже назывались узбеки-казахи (о происхождении самого названия «казах» мы с вами говорили в главе «Дездишадо»).
Однако в истории казахского народа гораздо более важную, чем в истории узбеков, роль сыграли монгольские племена. Об этом убедительно рассказывает, в частности, казахский антрополог Оразак Исмагулов. Задолго, по крайней мере за семь веков до прихода Чингиза, они уже приходили сюда и смешивались с более древними жителями страны. В Казахстан бежали от Темучина-Чингиза каражитаи, они же кидани (те самые, от имени которых произошло русское название Китая). Их примеру последовали некоторые другие монгольские племена, не признавшие сразу власти Чингисхана.
Затем сюда же пришли и монголы-победители. Некоторые их племена быстро стали частью сложившегося в основном еще до их появления народа. Народа, который до сих пор говорит на языке, близком к кипчакскому. Из этого делают вывод, что узловым моментом в формировании казахского народа стало возникновение, еще до прихода монгольских завоевателей, кипчакских племенных союзов.
А к югу от узбеков живут таджики, оставшиеся ираноязычными.
Благодаря горам Памира и горным отрогам таджики оказались лучше, чем их западные, северные и восточные соседи, защищены от бесконечных нашествий и набегов кочевников и других завоевателей. Конечно, прорывались сюда и тюрки, и монголы, когда-то пришел Александр, позже арабы, еще позже пришлось жителям Припамирья признать власть Чингисхана и Тимура. Наконец в XVI веке тот самый Шейбани-хан, что привел тогдашних узбеков в Самарканд и Бухару, подчинил себе и земли таджиков.
Но даже на обычном глобусе средних размеров нетрудно увидеть характерное отличие Таджикистана от земель туркмен, узбеков, казахов. Зеленому цвету, которым обозначают низменность, на карте Таджикистана практически не нашлось места. Даже желтому цвету, избранному географами для изображения возвышенностей, почти ничего не досталось. Красно-коричневый цвет, назначенный отмечать собой горы, залил таджикские земли. Маловато здесь и высокогорных пастбищ, какими манила к себе скотоводов соседняя Киргизия. Негде разгуляться привычному к простору кочевнику. (Конечно, такое описание Таджикистана не относится ко всей его территории: ведь в нее входит и часть благодатной Ферганской долины. Но эта часть составляет лишь небольшую долю всех таджикских земель…). И завоеватели с Востока неохотно селились в этих непривычных им землях. Потому в облике таджиков меньше, чем во внешности других обитателей Средней Азии, монголоидных черт. И свой язык, из группы восточноиранских, предки таджиков сменили в конце I тысячелетия нашей эры не на тюркский, как их северные соседи, а на один из западноиранских языков. Не много пахотной земли на склонах этих гор, и в редких долинах между ними плодородной земли тоже немного. Но умелая рука, вооруженная кетменем, умеет заставить эту землю дать максимум возможного.
А есть в Таджикистане места, где землю мерили тюбетейками, и это была мера не площади ее, а объема: почву переносили на безжизненные скалы, выбирая здесь относительно ровные места. Для того чтобы выжить в горах, человек должен не просто много работать, но использовать опыт, накопленный жившими здесь же его предками. И завоеватели большей частью предпочитали собирать здесь дань с местных жителей, а не входить в их число.
Оставшись ираноязычными, таджики без перевода включили в свою культуру сокровища средневековой персидской поэзии.
Сборник «Поэты Таджикистана», вышедший (уже третьим изданием) на русском языке в «Библиотеке поэта», включает в себя рубаи Омара Хайяма, отрывки из «Шахнамэ» Фирдоуси, газели Саади.
И это не просто формальная дань древней общности языка.
Вот отрывок из книги русского советского писателя Владимира Киселева, действие которой происходит в Таджикистане:
«Девочка поет стихи Руми… арбакеш вечером сидит в чайхане перед чайником зеленого чая и играет с таким же, как он, полуграмотным колхозником в „байт-барак“. Один произносит строку известного поэта, а другой должен назвать следующую строку. А может быть, он и сам поэт, этот арбакеш… И скажи, что он сочиняет стихи, никто не удивится, как скажи, что он колхозный бригадир. Обычное дело, обычное и распространенное».
Политические границы в Средней Азии в прошлом редко совпадали с границами между землями, заселенными разными народами. Бухарский хан правил узбеками и таджиками, кокандский — узбеками, таджиками, киргизами. Жители узбекских городов часто говорили и по-таджикски. Единство Средней Азии, которому столько тысяч лет, сохраняется и сегодня. Классиком сразу и узбекской и таджикской литератур, основоположником современной таджикской прозы и одним из зачинателей современной прозы узбекской считается один и тот же человек — Садриддин Айни, писавший на обоих языках.
Киргизы живут, как и таджики, в горах и межгорных долинах. Но Тянь-Шань все-таки оставляет больше места долинам, чем более суровый к людям Памир. И относительно более легкие проходы нередко ведут в эти долины.
Почти самый центр Киргизии занимает озеро Иссык-Куль. Со всех сторон оно окружено горами, но между горами и берегом все же лежит полоса земли, особенно широкая на севере озера. Ах, этот Иссык-Куль! Он смущал сердца самых нечувствительных к красотам природы людей, этот «изумруд в гранитной оправе», как определил его великий русский путешественник.
Иссык-Куль, спрятанный в сердце гор, манил к себе народы. Мудрено ли, что именно здесь развернула свои работы Киргизская археолого-антропологическая экспедиция Академии наук СССР, экспедиция, перед которой была поставлена задача найти предков современного киргизского народа, установить, кем они были. Возглавил экспедицию один из крупнейших советских антропологов Георгий Францевич Дебец. Ее отряды работали и в долине Иссык-Куля, и в других местах республики.
Одним из рабочих иссык-кульского отряда был в свою студенческую пору и я…
Северный берег Иссык-Куля можно рассматривать, кроме всего прочего, как пособие по географии. На полосе шириною от двух до пяти-шести километров и длиною в сто километров с лишним сменяют друг друга пустыня, полупустыня, сухая степь, степь влажная и субтропики.
Пустыня (ничем не хуже Сахары, только меньше, а это ведь даже лучше!): песок, из которого кое-где, редко-редко, торчат ощетинившиеся колючками, «до зубов» вооруженные против опасностей этого мира побеги растений.
Полупустыня: колючек побольше, редкими островками проступает из почвы режущаяся серая трава.
Степь: трава зеленая, бараны, лошади, поля пшеницы и мака.
А потом вдруг ломти пышнейшей зелени, невероятные яблоки, сливы, рассказы о которых знакомые потом воспринимают как выдумку, и прочие прелести, воспоминания о которых порою принимают и сейчас, через двадцать лет, характер наваждения. Не знаю, настоящие ли это субтропики, но здесь хорошо…