Пальцы у Кирилла всегда удивительно белые. А сейчас, на фоне темно-коричневых конфет, они еще белее. Пальцы то появляются, то исчезают. Вместе с ними одна за другой исчезают и вновь появляются конфеты.
Я смотрю на пальцы. Я смотрю на конфеты. Пальцы остаются белыми, но делаются большими, как вся коробка. А коробка становится как стол. Потом пальцы делаются как стол. А коробка — как вся комната.
— Как ты думаешь? — Вмиг пальцы и коробка приобретают свои нормальные размеры. Я смотрю на Кирилла. Он держит в руках конфету, последнюю конфету из второго ряда. — Как ты думаешь, в них нет червей?
В конфетах червей не бывает. Только этого не надо говорить. Это и так ясно.
— Не сердитесь… Знаете, почему я их… не съела?
Пальцы берут первую конфету из четвертого ряда. Крутят ее. Возвращают обратно.
— Знаете?
Пальцы берут вторую конфету.
— Знаете?
Пальцы возвращают вторую конфету.
— Только скажите: да или нет?
Последняя конфета уплывает и приплывает обратно. Она размером в стол, а пальцы размером с комнату.
— Учись.
Я стою и молчу. Хорошо, хоть в классе нет девчонок. Вадим Андреевич вызвал меня отвечать последней. Отвечать… Я не отвечаю. Я молчу.
— Морозова, вы не учили?
Я выучила все билеты до единого. А почему сейчас ничего не могу вспомнить — не знаю. Я вижу картинку: впереди большая лошадь, за ней поменьше, за ней еще меньше. А больше я ничего не помню. Кто изучал эволюцию лошадей? Что он открыл? Когда это было?..
Неужели я не получу «отлично»? Мне очень нужно получить «отлично». Очень нужно! Если бы только Вадим мог знать, как это мне нужно.
Вчера Кирилл ответил мне «учись». Значит, мне надо только вырасти, и все будет хорошо. Я решила позвонить ему сегодня и сказать: «Я получила „отлично“». Он бы понял: я слушаюсь его, я расту, я «учусь». А теперь вместо этого он узнает, что я на экзамене провалилась. Папа ему это расскажет обязательно. Они Кириллу все рассказывают… Дура!.. Какая я дура! Ведь это же мама попросила Кирилла подействовать на меня, чтобы я учила. Поэтому он так и ответил мне: «Учись».
Ну конечно, я же сама слышала, как мама по телефону говорила Кириллу: «Так вы ей скажете? Мы уже бессильны».
Как я сразу не сообразила? Мне было не до этого. Я так обрадовалась, что он придет. И после его ухода я тоже ни о чем не думала. Я была очень счастлива. Люба права: я все всегда переворачиваю так, как мне хочется.
— О чем вы думаете, Морозова?
— О чем я думаю?.. Я думаю о лошадях…
— А сколько вы сегодня спали?
— Я вообще не спала.
— Понятно.
Дверь открывается. Входит Евдокия Николаевна. За ней Вера Владимировна в своей парадной желтой кофте. Вадим встает. Предлагает Евдокии стул. Евдокия садится. И Вера Владимировна садится. Евдокия что-то тихо говорит Вадиму, показывает на часы. Наверное, она проходила мимо и заглянула узнать, почему задержался экзамен. У Веры довольное, деловое лицо с поджатыми губами. Точно такое лицо у нее было, когда она выговаривала мне за золотую тарелку, после того как ее накрутила Евдокия. По-моему, Евдокия и сейчас говорит что-то Вадиму обо мне.
Вадим слушает ее, почтительно склонив голову. Ну их всех. Пусть говорят что хотят. Мне теперь абсолютно все безразлично. Только не хочется больше здесь стоять. Может, взять да уйти?..
Евдокия кончила говорить и откинулась на стуле, взяла в руки карандаш. Приготовилась слушать. Вадим выпрямился.
— Итак, с первым вопросом мне все ясно. — Вадим Андреевич с силой ударил ладонью по билету. — Перейдем ко второму вопросу. Типы индивидуального развития.
— Индивидуальное развитие бывает двух типов, — начинаю я только для того, чтобы что-нибудь говорить, — прямое и с превращением. Прямое развитие, например, у стрекозы, а с превращением — у бабочки.
— К какому типу развития относится тля?
Тля?! Наверняка Вадим спросил про тлю потому, что я о ней писала в рецензии на диссертацию его друга. В школьном учебнике про тлей ничего не сказано. Но как он запомнил? Я же в рецензии о тле только вскользь упомянула.