И никто не осудил меня за эти ужасные слова. Случился срыв, сбой — как хотите. Все мы переполнились впечатлениями настолько, что наступило отключение — сработал, наверное, естественный защитный механизм. И уж не знаю, кому первому пришла в голову такая мысль, но только дальше мы мчались по африканской саванне, во все горло распевая кюбзовские песни, незабываемые песни нашей юности. И тут с большим удовлетворением для себя я отметила, что и Петя, и Коля прекрасно их знают. Ведь мы принадлежали к двум конкурирующим организациям: я была кюбзовкой, членом кружка юных биологов зоопарка, а Петя и Коля — вооповцы, выросшие при Всероссийском обществе охраны природы. О, как презирали мы тогда друг друга! Одному Петру Петровичу Смолину удавалось укрощать наш воинственный дух и мирно сводить вместе. И вот, как теперь выяснилось, они тоже пели наши песни!
Наш многострадальный гид впервые за этот день был наконец доволен. Развернувшись к нам на своем сиденье и расплывшись в широчайшей улыбке, он отбивал такт руками и ногами и отщелкивал языком. Таких чудных туристов ему еще не приходилось сопровождать.
— Так что же все-таки поразило тебя в Африке больше всего? — не раз спрашивали меня после поездки. — Львы? Бегемоты?
— Да, да — и львы, и бегемоты! Бегемотов было столько, сколько людей на улице Горького, и даже больше, ведь я была на реке Руинди! И львы тоже были великолепны, — отвечала я, а сама понимала — не то, не это было главным, поразившим меня. А что — сама я, признаться, поняла далеко не сразу.
Больше всего поразил меня в Африке контраст — контраст между тем поистине фантастическим буйством жизни, на которое способна африканская природа, и последней ее нищенской скудостью. И еще поразила меня та быстрота, та легкость, с какой одно переходит в другое, именно богатство — в скудость.
Ведь и сказочная насыщенность жизнью, представшая перед нами в парке Вирунга, была далеко не первозданной! И эти благословенные края не избегли в свое время разрушительного разорения. Карл Экли, посетивший долину Руинди в одну из своих экспедиций, нашел там, как он выразился, кладбище — большая часть зверей погибла от рук проникших туда охотников за слоновой костью.
После учреждения национального парка животный мир долины Руинди постепенно восстановился, хотя и в обедненном варианте, — некоторые виды так и исчезли безвозвратно. Еще раз страшная опасность нависла под парком уже в недавнее время, когда после получения независимости страна на долгие годы оказалась в огне гражданской войны. Браконьеры со всех сторон совершали тогда опустошительные набеги на парк Вирунга, который не на жизнь, а на смерть защищала горстка людей разных национальностей, белых и черных. Браконьерами был зверски убит директор Ги де Лейн, замучен насмерть молодой конголезский администратор парка Альберт Буни. Ныне при въезде в парк благодарные посетители склоняют головы перед монументом, воздвигнутым в память о сотрудниках парка, погибших при его обороне.
Среди тех, кто защищал животных парка, был и знакомый нам Джордж Шаллер, и Бернгард Гржимек, приезжавший сюда, несмотря на смертельную опасность. Ему удалось организовать помощь в самый критический момент, и обнищавшие служащие парка, долгое время не имевшие жалованья за свой героический труд, стали получать его за счет пожертвований в возглавляемый Гржимеком Фонд охраны диких животных, а также его гонораров за книги и телевизионные передачи, посвященные охране природы.
Теперь природа парка находится под надзором военизированной охраны — правительство страны отлично понимает, что туризм при надлежащей постановке дела может стать источником надежного и практически вечного дохода. В парк Вирунга, считающийся одним из роскошнейших парков мира, едут со всех концов света, чтобы представить себе, как выглядела прежде африканская земля.
И все же положение продолжает оставаться очень напряженным. Стоит чуть ослабить надзор, и браконьерам достаточно будет недели, чтобы расправиться со всем этим великолепием и вновь превратить в кладбище долину Руинди, теперь навечно. Тогда, во времена Экли, крупные звери, хоть и сильно поредевшие в числе, продолжали водиться в окрестностях Руинди. Потому и могла долина заселиться вновь после ее опустошения. В наши дни все переменилось: Руинди теперь — крохотный оазис среди пустыни. На окружающих ее пространствах крупных зверей, красы и славы африканской фауны, давно уже не осталось. Практически они исчезли по всей Африке, за исключением немногих ее специально охраняемых уголков.