Со временем важность проблемы Сталина должна будет уменьшиться. Даже теперь эта тема не имеет большого значения для молодого поколения. Однако она остается поводом для беспокойства, поскольку Сталин — действительно часть истории России, и если ее правители считают, что правду об этой части истории их страны не следует показывать, потому что это окажет неблагоприятное воздействие на патриотическое воспитание — если, другими словами, гордость отвергает правду — это вызывает тревожные вопросы о характере такого общества. История всех стран, особенно их истоков, покрыта мифами, но есть различие между вопросом о том, существовали ли когда-то на самом деле Ромул и Рем, и сознательным решением покрывать преступления очень злого диктатора и общества, которое он создал. Что можно сделать из людей, которые считают невозможным увидеть различие между правдой и неправдой, между монстром и святым?
Падение империи
Сталинизм — лишь один из вопросов, мучительно досаждающих появлению новой доктрины российского общества. Он поднимает вопрос о правдивости в истории вообще, и о том, на какой вид наследия новая Россия хотела бы делать акцент и опираться. Другой широко обсуждаемой темой была Византия, в особенности, причины падения этой империи.
Не сразу можно понять, почему этот вопрос должен иметь такое значение. Согласно евразийской националистической школе, византийское наследие оказало на Россию намного меньшее воздействие, чем монголы и татары. Однако империи не существуют вечно, поэтому интересным становится анализ как того, почему Византия продержалась так долго, так и того, что привело к ее крушению.
В январе 2008 года главный российский телеканал показал документальный фильм под названием «Гибель Империи», автором которого был архимандрит Тихон (Шевкунов). Родившийся в Москве в 1958 году, Тихон служит в качестве настоятеля Сретенского монастыря, православной религиозной семинарии в Москве. Он, как поговаривали, являлся также духовным советником Путина, но когда в интервью ему задавали вопросы относительно этого, он всегда отказывался на них отвечать.
Отец Тихон первоначально учился на режиссера и окончил ВГИК — главный советский институт в области кинематографии. Что касается обстоятельств того, как и почему он пришел к православной вере и стал монахом, то он рассказывает в автобиографии, что входил в группу студентов, которые были недовольны интеллектуальной бедностью и недостаточной привлекательностью коммунистической идеологии и участвовали в спиритуалистических экспериментах с доской для спиритических сеансов. Группа, к которой он принадлежал, попыталась на одном из сеансов пообщаться с Николаем Гоголем, знаменитым русским писателем. Гоголь (или его призрак) должным образом появился, сердито выбранил студентов, и сказал, чтобы они приняли яд, как только это будет возможно. Напуганные студенты на следующий день пошли посоветоваться со священником, который сказал им, что они, очевидно, стали жертвами каких-то обманщиков — а если они действительно интересуются религией, то они должны изучать ее серьезно. Тихон так и сделал, с похвальными результатами.
Документальный фильм начинается с оды Византии. Она простиралась от Гибралтара до Евфрата и просуществовала дольше, чем любая другая империя. Ее законодательство было монументально; ее техника и архитектура были непревзойденными; ее финансовая система была превосходна. Богатство ее столицы было бесчисленным, и ее красота и элегантность поражали европейских варваров, которым случалось посетить ее. Все это происходило в то время, когда грубые, невежественные и примитивные скандинавы, англичане, французы и немцы занимались только одним — разбоями и кражами. На базе расхищения и грабежа сокровищ Константинополя начали возникать европейские банки, и была создана чудовищная современная система ростовщичества — знаменитая капиталистическая система с ее неизбежной жаждой к прибыли. Первый существенный еврейский капитал был результатом спекуляций византийскими реликвиями. Варварский Запад стал цивилизованным Западом только после того, как захватил, разграбил, уничтожил и поглотил Византийскую империю.
Но это было только началом. Византия отдала контроль над своей торговлей и финансами своим иностранным «друзьям» с Запада. Запад после этого соблазнил Византию, чтобы та присоединилась ко всем видам западных объединенных торговых организаций. Византийский капитал утекал на Запад, и византийские купцы стали банкротами или зависимыми от Запада. К тому времени, когда империя поняла, что происходило, было уже слишком поздно что-либо делать.