И на самом деле Джемаль тесно сотрудничал с Дугиным, когда они оба были членами «Памяти». Дугин впоследствии перешел к более респектабельным областям геополитики и неоевразийства, тогда как Джемаль оставался вовлеченным в различные исламские комитеты. Невозможно знать, верит ли действительно кто-нибудь в эту мешанину бессмысленных гипотез, сколько развлечения или преднамеренной путаницы включено туда, или сколько предназначено больше для экспорта, чем для местного потребления. В любом случае, его теории типичны для настроений, преобладающих в этих кругах.
Так как Россия недостаточно сильна, чтобы противодействовать американскому и европейскому влиянию (это было написано несколько лет назад), авторы одного из учебников разведки предлагают союз России, Индии, Китая и Ирана (названный РИКИ). Авторы, которых во всем прочем не отличает чувство юмора, упоминают, что они знают о Рикки-Тикки-Тави, героическом мангусте из «Книги джунглей» Киплинга. Упомянутые страны очень хорошо вели себя в прошлом и не воспользовались состоянием слабости России (в 1990-х) после распада Советского Союза. (Уолтер Лакёр, «Урожай десятилетия: Дизраэлия и другие эссе», 2011.)
Татарстан
В то время как напряженность на Кавказе продолжалась, большим утешением был тот факт, что в Татарстане и Башкортостане было спокойно. СМИ сообщали, что местное население извлекало пользу от нефтяного и газового бума, и что власть традиционного исламского истеблишмента, официальной религиозной структуры, там была сильна. Правда, некоторые радикальные проповедники прибыли туда из Саудовской Аравии, а также из Кувейта и Катара. Но у значительного большинства населения не было никакого желания жить «в средневековых условиях», которые проповедовали некоторые горячие головы среди новых мусульманских священников, приехавших из-за границы и ничего не знавших о местных условиях.
Ситуация казалась под контролем, пока внезапно 19 июля 2012 года не произошло покушение на Ильдуса Файзова, верховного муфтия региона. Его автомобиль взорвали, он был ранен, но выжил, а один из его помощников был убит. Это привело к подробным исследованиям и дебатам, и картина, которая вырисовалась, оказалась куда менее утешительной, чем предыдущие доклады. Когда члены местного парламента встретились несколько недель спустя, Артем Хохорин, глава местного министерства Внутренних дел, сообщил, что за прошедшие тринадцать лет в регионе было что-то вроде состояния необъявленной войны. За этот период в Татарстан систематически проникали проповедники из определенных арабских стран. Некоторые были иностранцами, другие были местными жителями, которые учились в Мекке и Медине — другими словами, им внушили учение салафитов. Больше того, состав верующих, собирающихся в мечетях по пятницам и в религиозные праздники, изменился: половину или больше составляли новоприбывшие из Средней Азии, которым салафиты промыли мозги. То же самое произошло в других частях России, таких как Ставропольский край (где мусульмане теперь представляют больше четверти населения), даже Южный Урал и Западная Сибирь, которая согласно некоторым сообщениям стала одной из главных целей салафитов. Президент Башкортостана (ранее называвшегося Башкирией), который был относительно свободен от этих проблем, теперь сообщил, что религиозный фанатизм становился политической угрозой. Проблемой было не то, что традиционное религиозное руководство не сознавало эти тенденции; они потворствовали радикалам. Ситуация была такова, что если бы попытка убить Файзова удалась, то его преемником стал бы один из ведущих проповедников салафизма в стране.
Спустя короткое время после этой попытки убийства Рамиль Юнусов, глава самой большой мечети Казани (и самой большой мечети в Восточной Европе), поспешно уехал в Лондон, чтобы улучшить свои знания английского языка (согласно его представителю). Он с тех пор так и не возвратился. Хотя никто не обвинял его в непосредственном участии в нападении, он был ведущим религиозным/идеологическим противником муфтия. Далее, он учился в течение нескольких лет в Медине, считался харизматическим проповедником, но в то же самое время был в хороших отношениях с официальным религиозным истеблишментом. Если говорить более обобщенно, то молодые обученные в Саудовской Аравии проповедники стали более популярны, чем официальное духовенство, у которого была поддержка светских властей и российских служб безопасности.