Согласно различным официальным заявлениям, опубликованным черносотенцами, они никогда не призывали к убийству кого-либо, уже не говоря об участии в таких действиях. Они просто хотели мобилизовать массы, на что традиционные консерваторы были неспособны. Их руководители считали, что без их действий царский режим рухнет после проигранной войны с Японией.
Черносотенцы были чем-то средним между традиционными консервативными/реакционными силами в России, которые были собраниями видных людей, и современным фашизмом, способным к мобилизации масс. Это было только зарождающееся, несовершенное движение; его характер и действия изменялись от места к месту. Большинство его участников верило в насилие, и произошло много погромов, преимущественно на юге, где проживало большинство евреев.
Согласно политике «черты оседлости», немногим евреям разрешалось жить в Москве и в городах самой России.
У черносотенцев не было ни харизматического лидера, ни сильной, эффективной организации. Их заявленная цель состояла в том, чтобы остановить революционеров, которые хотели разрушить Россию. Но самыми видными их жертвами были не революционеры, а Михаил Герценштейн и Григорий Иоллос, два парламентария от центристской Кадетской партии. Неофициальным лозунгом черносотенцев был «Бей жидов, спасай Россию». Возможно, Россию нужно было спасать, но вовсе не было ясно, что избиение евреев приведет к этой цели. Потому что не евреи были главной угрозой.
Некоторые государственные министры поддерживали черносотенцев, но большинство презирало их и считало, что такая шушера приносила больше вреда, чем пользы. Даже среди духовенства поддержка отнюдь не была полной. Из приблизительно семидесяти представителей духовенства, избранных в Думу, одна четверть, возможно, даже одна треть, была своего рода либералами. Даже Иоанн Кронштадтский, святой заступник движения, осудил Кишиневский погром (1903), в котором были убиты сорок девять евреев. Он впоследствии отрекся от этого своего заявления и возложил вину на самих евреев. Позже он был причислен к лику святых.
Царь верил в черносотенцев, называя их «ярким примером правосудия и порядка для всех людей». Но царь с политической точки зрения не был важен. Черносотенцы теряли ту силу и энергию, которая у них была; СРН все еще пользовался поддержкой приблизительно 10 процентов общественности, имел несколько сочувствующих в Думе и несколько сторонников в прессе. Публикации СРН частично финансировались правительством, которое таким путем осуществляло определенный контроль над ними.
Короче говоря, СРН и Черной сотне разрешили быть большими популистами, чем представителям правого крыла основной линии, но только до определенного момента. Например, они потребовали, чтобы царь был ближе к народу, стал менее отдаленным от него — старое требование славянофилов. Иногда они критиковали местных бюрократов. Но им не разрешали заходить слишком далеко с их расистскими лозунгами — это было бы неблагоразумно в многонациональной империи.
После того как революционная лихорадка спала, СРН перестал быть важным, и черносотенцы стали интересной темой для историков и политологов. Некоторые из их вождей еще вызывали незначительные скандалы в Думе, но это считалось развлечением и не оказывало никакого политического воздействия. Несколько оставшихся в живых возвратились в старости в Советский Союз уже после смерти Сталина. И некоторые эмигранты предвидели упадок интернационализма и усиление нового национализма в СССР. Главной фигурой этого лагеря, «сменовеховцев», был Николай Устрялов, прежде член Кадетской партии и славянофил. Он возвратился в Россию и обратился к своим политическим друзьям с призывом сделать то же самое. Но его выбор времени был неправильным. Ему следовало бы подождать еще пятнадцать или двадцать лет, чтобы быть в безопасности. Устрялов был арестован и расстрелян в 1937 году. Его судьба сильно отличалась от судьбы генерала Алексея Брусилова, героя Первой мировой войны (командовавшего знаменитым Брусиловским прорывом), который тоже вернулся; когда он умер в 1926 году, ему устроили государственные похороны.
(Автор ошибается. Брусилов не уезжал в эмиграцию и после революции до своей смерти в 1926 году оставался в Советской России. Вероятно, он спутал его с белым генералом Яковом Слащёвым, который действительно в 1920 году ушел в эмиграцию, но в 1921 году вернулся. Но последующая судьба Слащёва была не такой радостной. Ему позволили преподавать тактику в школе комсостава «Вымпел», но в 1929 году его убил некий Лазарь Коленберг, якобы мстивший за еврейские погромы. Убийца был признан невменяемым и не понес наказания. Есть версия, что на самом деле убийство было преднамеренной ликвидацией, спланированной и организованной ГПУ. — прим. перев.)