Нарушение правил, например, непризнание, по крайней мере, на словах партийной идеологии или открытые возражения против нее могли быть опасны. Некоторые националисты, проигнорировавшие правила, оказались в Гулаге. Но их число было очень невелико по сравнению с теми, кто требовал больше демократических прав. Другими ведущими защитниками националистов были Юрий Мелентьев, также из комсомольского руководства, позднее министр культуры РСФСР, и в первую очередь нескольких высокопоставленных чиновников в центральном аппарате коммунистической партии Российской Федерации.
(Коммунистической партии Российской Федерации в советское время не существовало. — прим. перев.)
Если при Леониде Брежневе у русской партии была (почти) полная свобода действий, потому что у генерального секретаря не было никакого интереса к идеологии, то эта свобода маневра была более ограничена при Юрии Андропове, которому не нравились эти ультранационалистические уклонисты. Но пребывание Андропова у власти оказалось кратковременным, и их неудача тоже была только временной. Были различные признаки усиления национализма на протяжении последнего советского периода, с появлением «почвенников», группы писателей-«деревенщиков» с 1960-х годов, возможно, даже еще раньше. Можно было бы упомянуть в этом контексте Михаила Шолохова (19051984), но он всегда отстранялся от деятельности московской группы и с возрастом стал примадонной. Его роман «Тихий Дон» был работой выдающегося качества и имел мало общего с официальной партийной линией социалистического реализма. Это произведение действительно настолько превосходило все, что Шолохов написал в последующие годы, что возникли сомнения (вероятно, необоснованные) относительно того, было ли оно действительно его работой или же написано, по крайней мере, частично другими авторами. Он был истинным консерватором, который презирал городских писателей и демонстративно держался как можно дальше от городской жизни и всего, что символизировал город.
Случай Леонида Леонова (1899–1994) был в некотором отношении подобен случаю Шолохова. Значительный автор в 1920-х и 1930-х годах, он наполнял свои последние романы (такие как «Пирамида», над которым он работал больше сорока лет) мистическим национализмом и религиозностью в ущерб их литературным достоинствам. Их едва ли кто читал. В эпоху гласности он присоединился к лагерю авторов крайне правых, выступая против демократизации страны и других подобных новшеств и реформ, которые противоречили его взглядам. Это был печальный пример упадка выдающегося писателя, но он представляет интерес, чтобы продемонстрировать, что русская партия не была изолированной фракцией, но имела поддержку некоторых авторов, которых раньше считали полностью солидаризировавшимися с коммунистической системой.
«Почвенники» по-настоящему начали свою работу в 1960-х. В эту группу входило несколько авторов подлинного таланта, таких как Василий Шукшин, Василий Белов и Валентин Распутин. Шукшин, возможно, самый талантливый из всех, умер молодым; он не только писал книги, но и был актером и кинорежиссером. Белов совсем не был политическим диссидентом, но так как его темой была деревенская жизнь, он не мог делать секрета из своего убеждения, что коллективизация сельского хозяйства была большой ошибкой, даже настоящей трагедией. Это привело к урбанизации; Белов считал жизнь в городе аморальной (и частично обвинял Запад в этом). Истинные ценности России были в деревнях — но деревенская жизнь в советский период ухудшалась. Белов был склонен идеализировать предреволюционную деревню; он никогда ее не знал, и это было, вероятно, неизбежным результатом его отрицания городской жизни. Как ни странно, Белов должен был провести большую часть своей более поздней жизни в Москве, став политической фигурой в Союзе писателей и других организациях.
Корни Белова были на Алтае, и он умер в 2012 году; Шукшин родился под Вологдой на русском Севере. (Так у автора, на самом деле наоборот — Шукшин был с Алтая, а Белов с Вологодчины. — прим. перев.)
Распутин был уроженцем Сибири, и он все еще был жив, когда писались эти строки и выбрал пребывание в его родной Иркутской области. (Распутин умер в марте 2015 года. — прим. перев.) Как и другие писатели-«деревенщики», он был борцом за защиту окружающей среды, например, выступал против проекта поворота сибирских рек и в защиту озера Байкал. С перестройкой он стал самым политизированных из всех доживших до того времени «деревенщиков», комментируя текущие события в открытых письмах к русскому народу и его руководителям. Он превратился в одного из самых непреклонных борцов против либеральных и демократических новшеств, идентифицируя себя с политикой царей и командующих «белых» антикоммунистических армий в Гражданской войне. Критики обвиняли Распутина в крайнем антимодернизме и идеализировании дореволюционной деревенской жизни и поэтому считали его безнадежно нереалистичным. Это верно, что политические взгляды Распутина запутывали его во многочисленные противоречия; так он, в конечном счете, пришел к тому, что стал хвалить Сталина, который, в конце концов, как раз и был ответственен за коллективизацию сельского хозяйства. Но обвинения в приукрашивании деревенской жизни кажутся, по крайней мере, преувеличенными. Его сильная повесть «Пожар» никоим образом не находится в традиции романтизма, а описывает сцену в небольшом поселке, в котором начался пожар, и в особенности действия жителей, участвующих в пьяных оргиях и грабежах, вместо того чтобы попытаться бороться с огнем и тушить пожар. Рассказчик, местный милиционер, утратив все надежды на жизнь в своей родной деревне, решает покинуть поселок, где живет.