Заново открытый Иван Ильин
«Элита без идеологии — угроза», написал Алексей Подберезкин в 2014 году, в первом номере этого года газеты «Завтра», органа русских крайне правых. Правильно ли это заявление, открыто для сомнения. В ее истории Россию постигали многие опасности и даже катастрофы, но большинство их было результатом переизбытка идеологии, а не ее дефицита. Если Подберезкин также не показал хорошего результата на президентских выборах, набрав только 0,1 процента, это было, вероятно, потому, что он предложил слишком много идей одновременно — смесь радикального национализма, православного христианства и постсталинистской доктрины. Более или менее та же самая смесь предлагалась и другими партиями, из-за чего избирателям было трудно решить, кого поддержать. Подберезкин был советником лидера коммунистов, но не членом его партии, и избиратели, возможно, так и не смогли решить, был ли он консервативным революционером или революционным консерватором.
Но, конечно, верно, что до недавнего времени большинство российских политических партий пыталось не торопиться с решением. И идеологическое «меню» было таким богатым, что каждый мог подобрать в нем что-то привлекательное для себя. Но в последнее время поиск чего-то более определенного и материального перешел к лихорадочной активности. По инициативе президента Путина всем губернаторам и высокопоставленным политическим деятелям на государственной службе к Рождеству 2013 года разослали три книги: «Оправдание добра» Владимира Соловьева, «Философия неравенства» Николая Бердяева и «Наши задачи» Ивана Ильина.
Это тяжелая пища, и сомнительно, чтобы политики в любой другой стране сталкивались с такими требованиями. Все три автора — теологи, но книги, рекомендуемые Путиным, не имели дело с Богом или Сатаной.
Владимир Соловьев был автором конца девятнадцатого века, писавшим на многие темы, и он оказал сильное влияние как на своих современников (включая Достоевского), так и на последующие поколения. С его стихотворением «Панмонголизм» он мог бы считаться предшественником евразийства. Но он отнюдь не был очарован тем, что он называл Востоком Ксеркса. Он был религиозным мыслителем, но его позиция была экуменической — он выступал за примирение между Восточной церковью (православием) и католицизмом. Это не делало его популярным среди официальных православных кругов, отношение которых к другим христианским церквям было враждебным; и при этом им не восхищались и за его оценку православного антисемитизма как позора.
Николай Бердяев происходил из рода дворян, многие из которых были военными. Он принадлежал к поколению после Соловьева и умер в эмиграции в Париже вскоре после Второй мировой войны. Человек большой эрудиции, он был, без сомнения, самым известным на Западе русским религиозным мыслителем. Не имея вообще университетского диплома, он стал профессором в предреволюционной России, беспрецедентное достижение, и у него было мало равных в области российской интеллектуальной истории. Он был пассажиром печально известного «философского парохода», корабля, на котором сто шестьдесят российских интеллектуалов были высланы в Германию в 1922 году по приказу Ленина.
Но книга Бердяева, разосланная политикам, не была ни о христианской этике, ни о правде и откровении; это была защита экономического неравенства, что-то в духе русского предшественника Айн Рэнд. Это удивительно по ряду причин. В свои молодые годы Бердяев был человеком левых взглядов (его даже отправили в ссылку на несколько лет), и как богослов, он, должно быть, знал Послание к Тимофею, 6:10, о жажде к деньгам как источнике зла, и притчу из Евангелия от Марка, 10:25, о богаче, верблюде и вероятности прохождения через игольное ушко. «Теория справедливости» Джона Ролза еще не была написана во времена Бердяева, но он должен был бы знать, что хотя передозировка равенства была плоха, но слишком большое неравенство тоже никак не могло бы стать решением проблемы. С другой стороны Путин, вероятнее всего, знал, что общая тенденция в мире стремится к чрезмерному неравенству, частично как результат глобализации.
Путин также должен был знать, что экономическое неравенство в России больше, чем во всех других развитых или полуразвитых экономиках. Приблизительно 110 российских граждан, как сообщают, контролируют 35 процентов богатств страны, в значительной степени включая деньги, сделанные в секторе природных ресурсов за последние двадцать пять — тридцать лет. Это стало не только важной политической проблемой, но и очень серьезной экономической проблемой, реальным препятствием для дальнейшего экономического роста. Потому что если богатство сконцентрировано в столь немногих руках, то и спрос будет ограничен. В таких обстоятельствах элементарный политический и экономический здравый смысл, казалось бы, диктовал бы стратегию более широкого распределения богатства. В книге Бердяева большое богатство Америки объяснялось ссылкой на неравенство собственности и дохода.