— Не было бы счастья, да несчастье помогло!
Вот какой был день… Когда мы с Путькой встречаем маму после работы, я всегда вспоминаю этот день.
Я задумалась и не заметила, что мама уже вышла. Её Путька первый заметил. Он подбежал к маме и поздоровался. И мама ему отдала свою сумочку. Путька сразу стал такой гордый! Задрал нос и побежал по тропинке домой. Сумочку в зубах несёт. И так воображает при этом. С ним в это время нельзя разговаривать. Он ни на кого внимания не обращает. Думает про себя: «Вот я сумочку несу! А вы что? Вы просто так идёте!»
— Отдай! — сказала я Путьке, чтобы он не задавался.
Но он на меня только сердито взглянул своими зелёными глазами и ещё сильнее хвост задрал. Кренделем. И убежал вперёд.
— Уже позавидовала? — сказала мама. — Эх ты…
Но всё-таки дала мне книгу. Книгу куда интереснее нести! В ней вон сколько страниц. Толстая! А в сумочке что? Зеркальце, платок, всякие пустяки.
— Мам, хочешь, я тебе звезду подарю? — сказала я.
— Ты уже волшебница? — сказала мама. И улыбнулась. Не поверила, что я правду говорю. Наверное, подумала: откуда Тата звезду возьмёт? Сейчас звёзд даже на небе нет, только тучи.
— А вот и волшебница, — сказала я.
Подставила варежку, и на неё звёзды так и посыпались! Даже варежка заблестела. Это снежинки, как звёзды. Они на руке сразу тают, рассмотреть не успеешь. А на варежке долго лежат, каждая отдельно.
— Бери, — сказала я маме, — я не жадная.
— Вот спасибо! — обрадовалась мама.
Ей, наверное, ещё никогда звезду не дарили. Она хотела самую большую с варежки снять. А звезда сразу растаяла. Только капелька осталась.
— Другую! — сказала я. — Другую!
— Нет, — сказала мама, — мы на них лучше будем смотреть. А руками не надо…
У мамы иногда глаза становятся грустные, как у Путьки. С ней по-весёлому разговариваешь, а она вдруг грустная.
Я только хотела спросить, а тут прямо на нас из-за деревьев выбежала Лада. Она так гордо бежала, что нам с мамой пришлось сойти с тропинки прямо в снег. Лада бы нам ни за что дорогу не уступила. Такой у неё был вид.
— Королева, — сказала мама.
— Она только шоколадные конфеты ест, — сказала я.
— А вот и свита, — сказала мама.
Из-за кустов, прямо за Ладой, выскочил наш Путька, потом лепновский Джек, Шарик из тринадцатого, институтской сторожихи Рекс, Кутька, который ничей, и замдиректорский Султан. И они так дружно пробежали мимо нас, только снег столбом.
— Путька! — закричала я.
А Путька — вот ведь какой! — даже не обернулся. Он красиво бежал, лучше всех. Сильный такой! Весь чёрный. На снегу даже ещё чернее, чем всегда. Прямо чернущий.
— Путька! — крикнула я.
Но он только ухом немножечко дёрнул. Мне так обидно стало! Путька нашёл себе новых друзей…
— Оставь его, — сказала мама. — Надо ему и со своими побыть, правда?
— А мы? — сказала я. — Мы же свои!
— Глупыш, — сказала мама. — Он скоро вернётся.
— Домой? — сказала я.
— Иногда нужно отойти от дома, чтобы понять, что такое дом, — непонятно сказала мама.
Я посмотрела на маму и увидела, что она о чём-то своём думает. А я даже не знаю о чём. У меня вдруг в горле так защипало…
— Мы же с тобой, — сказала мама. — Больше нам никого не нужно.
— А Путька? — сказала я.
— Ты, я и Путька, — сказала мама.
И тут они опять на нас выбежали. Впереди Лада с Путькой, как старые друзья. А сзади, чуть отставая, — Дельби из магазина; он всегда на цепи сидит, такой злой. Он, значит, с цепи сорвался.
— А наш Путька пользуется успехом, — сказала мама.
И вдруг она что-то вспомнила и остановилась.
— Сумочка, — сказала мама. — А где же сумочка? Ой, там же наша зарплата!
Она сегодня как раз зарплату получила и положила в сумочку. Всю зарплату до копейки! А сумочку Путька унёс! Где же сумочка?
— Путька! — закричали мы с мамой. — Путька!
Но он даже не слышит. Они уже давно убежали…
— Я уверена, что он в коридоре положил, — сказала мама. — Путька дисциплинированный пёс.
И мы быстро пошли домой.
На крыльце столько Путькиных следов, сплошные следы! Но сумочки не было. Потом мы в коридоре искали. Нашли старый веник, библиотечный журнал, про который давно забыли, и одну галошу, неизвестно чью. А сумочки не было.
— Может, под крыльцом? — сказала мама.
Я лазила под крыльцо, а мама светила фонариком. Она мне раньше не разрешала лазить под крыльцо. Там бог знает что валяется! Под крыльцом я нашла старый башмак, скакалку и вторую галошу, неизвестно чью. Но сумочка там не валяется, нет.
— Как я сразу не догадалась, — сказала мама. — Ну конечно! Он её в сарай затащил!
У нас сарай никогда не закрывается. Дверь так примёрзла, что не закрыть. Зато и открывать не нужно — входишь, и всё. Мы в сарае долго искали. Мама руку себе поцарапала. На меня полено упало. Мы были уверены, что сумочка лежит где-то рядом и на нас смотрит. Вот тут, за дровами. Очень странно, что мы её там не нашли.
— Я ему уши оборву, — пообещала мама. — Он, конечно, её за домом бросил, в кустах. Ему, видите ли, некогда было…
Мы в кустах ползали-ползали. Там снегу по колено. Я себе щёку уколола. Кусты острые. Мама вдруг фонарик потеряла. Сразу темно стало. Хоть глаз выколи!
— Разве ночью найдёшь? — сказала мама. — Придётся это удовольствие отложить до утра.
— Вы чего тут возитесь? — спросила тётя Клава.
Она ещё только из института. Она там сегодня задержалась. Хотела проверить один результат, но он себя не оправдал, и тётя Клава сразу пошла домой.
— Да вот зарплату ищем, — сказала мама.
И всё тёте Клаве объяснила. Как она положила зарплату в сумочку, а Путька встретил красавицу Ладу из нового дома и неизвестно куда сумочку дел.
Тётя Клава стала так смеяться, ну, до слёз. Я думала, она никогда не кончит. Вот какая тётя Клава весёлая!
Мы с мамой не выдержали и тоже ка-ак вдруг засмеёмся! Сидим, все в снегу, и вот заливаемся. И мама ещё показывает, как я под крыльцо лезла скорчившись. Так смешно! Под крыльцо же иначе не влезть: там тесно! А потом я показывала, как мама в дровах искала. Носом в дрова, как Путька. И говорит: «А ну, ещё в этой дырочке посмотрим!» А там — паутина…
— Давно так не смеялась, — говорит тётя Клава.
— Спасибо Путьке, — говорит мама. — Главное, всё до копейки.
— Проживём, — говорит тётя Клава. — Беру вас на своё иждивение!
И снова мы в темноте как засмеёмся. Так хорошо вечером на крыльце сидеть! Всем вместе. Мороз чуть-чуть пощипывает брови. Приятно так! Я к маме прижимаюсь тихонько. И она меня обнимает. Когда светло, мы с ней стесняемся обниматься.
Вдруг тёти Клавина дверь открылась — шииии!
— Вы чего хохочете? — сказал Димка.
Он, оказывается, устал, лёг и нечаянно заснул. И тут мы его разбудили.
— Здоров же ты спать, Дым Алексеич, — говорит тётя Клава.
— Я только-только глаза закрыл, — говорит Димка. — Меня ещё Путька сначала разбудил. Как затопает в коридоре!..
— Путька? — спросили мы все трое.
— Ну да, — сказал Димка. — Он к нам прибежал! Сумочку на пол бросил — и сразу обратно. Я ему кричу…
— Где сумка? — спросили мы все трое.
— Да вот она, — сказал Димка. — Я её в руках держу. Я из-за этой сумки и заснул. Сел на кровать и думаю: зачем он мне сумку принёс? И незаметно заснул.
Мы все опять посмеялись, но у нас уже сил нет. Один Димка хохотал со свежими силами, когда ему всё рассказали. Но он тоже быстро устал. Одному скучно смеяться!