- Есть ещё что ни будь, кроме слухов обо мне?
- К нам в дружину попросились пять крепких мужиков, их семьи полностью вырезали разбойники, и в поселении их ничего не держит. Если им дать маломальское снаряжение и потренировать, то это будет внушительная сила. Я не завидую тем разбойникам, что попадут к ним в руки.
- Господин Магрий, вы мой советник по военным вопросам, решайте подобные дела на своём уровне, меня же беспокойте только по серьёзным вопросам. Обмундирование, обучение, набор, назначение и денежное вознаграждение, равно как и ведение боевых действий – ваша непосредственная задача. - сказал я в раздражении, всё ещё злясь на дварфа за его длинный язык, но немного поразмыслив понял, Анстия всё равно бы об этом узнала.
- Прости дружище, что-то я вспылил, - примирительно сказал я.
- Да ладно Ал, в целом то ты прав, - улыбнувшись ответил Магрий.
Всю первую половину дня мы знакомились с поселением, я беседовал с жителями, интересовался их проблемами и трудностями. Со мной охотно делились. Большая половина населения имела погибших, либо пострадавших от рук разбойников. С каждой такой историей, я убеждался в необходимости извести эту нечисть подчистую. Больше всего меня тронул рассказ одной женщины, семья которой жила впроголодь:
Несколько лет назад они с мужем ехали в это поселение, рассчитывая на лучшее будущее, но в дороге их настигли разбойники. Они глумились над беззащитными путниками, выхватили из рук женщины ребёнка и требовали денег, которых практически не было. Если бы не появился отряд, сопровождавший шахтеров, то неизвестно остались бы они живы. Но убегая разбойники, в отместку, бросили маленького ребенка на камни. После этого их сын так и не смог ходить. Поскольку за маленьким инвалидом требовался постоянный уход, женщина не могла работать. Всю семью кормил муж, работающий в шахтах, временами по две смены.
Мне стало жаль бедную мать, я попросил показать мне её сына. Она засмущавшись начала отнекиваться, говоря, что у них ужасно грязно, что ей стыдно приглашать господина барона в ту лачугу, где они ютятся с мужем.
- Дура, он хочет и может помочь, - рявкнула из-за спины Анстия, я даже не заметил, как она подошла.
- Женщина провела нас в неказистый домишко, в нём была всего одна комната, в которой стояли две кровати, на одной из которых лежал бледный мальчонка лет 7. В руках он держал какую-то игрушку, живые голубые глаза с интересом смотрели на вошедших.
- Привет, - сказал я, - как тебя зовут.
- Привет, Дима.
- А меня Ал. У тебя что ни будь болит?
- Нет, ничего не болит.
- Может ты чего-то хочешь?
Мальченка на секунду задумался и сказал – ходить. Я чуть не заплакал. Присев на его кровать, я спросил, - можно я взгляну на твои ножки?
- Можно, сказал малец и улыбнулся.
Откинув в сторону одеяло, я увидел тонкие, ноги ребенка, они росли вместе с ним, но мышцы были в зачаточном состоянии, в целом кожа и кости. Вернув одеяло на место, я подал запрос в инфополе – человек, Дима, 7 лет, повреждение нижних отделов позвоночника, срощены два позвонка, нарушены двигательные функции нижних конечностей. Организм истощен, для включения режима усиленной регенерации необходима параллельная подпитка организма.
- Да, дела, - только и сказал я.
- Ты сможешь ему помочь, - услышал я голос Анстии. Взглянув на неё и рядом стоящую мать мальца, я увидел их взгляды, полные надежды.
- Постараюсь. - ответил я.
Я позвал одного из солдат, сопровождавших нас, и вручив ему жменю серебра сказал:
- Быстро сбегай в таверну, купи побольше еды для этой семьи, мальцу нужно будет усиленно питаться. Обязательно принеси мясного бульона.
Через двадцать минут прибежал солдат, в сопровождении молодого парня, помощника трактирщика, они принесли две больших корзины еды.
Обратившись к матери Димы, я велел ей его хорошенько накормить, но не переусердствовать, его желудок уже отвык от сытной еды:
- Дайте ему немного мяса и хлеба, пусть запьет это тёплым бульоном.