Я даже не смог прервать этот словесный поток, глядя на просящие мордашки своих жён, махнул рукой и сказал:
- Последний раз терплю подобную выходку, после следующей отправитесь домой. Фитла и Ти, облегчённо вздохнув, кинулись меня целовать. Когда я уже отходил услышал тихий шёпот Фитлы:
- А ведь он мог и по заднице надавать, разложив прямо тут, с него станется, когда он зол, - вечно ты испытываешь его терпение, Ти, а заодно и мне перепадает.
Я лишь улыбнулся, узнав, кто был организатором этой авантюры, надо будет с Ти поговорить наедине и немного припугнуть, у меня было такое чувство, что она все свои чудачества делала специально, чтобы привлечь к себе побольше внимания. Я трепетней всего относился к своей черноволосой красавице, решившей, что сможет меня делить с другой, а ведь она полюбила меня как простого воина, пусть и с неординарными способностями, хотя сама была принцессой крови. Помня об этом я понимал, что она для меня всегда будет номер один и ей простится то, за что другие хорошенько получат, но не могу же я одну наказать, а другую простить, что я за муж буду такой.
Я стоял и улыбался, а услышав испуганный шёпот Ти:
- Ой, не нравится мне его улыбка Фи, пойдём быстрей домой, пока он не передумал.
Я, посмеиваясь, отправился проверить, как устроились мои воины.
Остановились мы в доме старосты, дом хоть и был бедным, но всё сверкало чистотой. Ужин был скромный, но все продукты к столу я приказал предоставить от нас. Отужинав мы пошли отдыхать, завтра будет тяжёлый день, мне предстояло вновь сделать то, что я больше всего ненавидел, вызвать неписуемых страх у всех подонков.
Мы поднялись наверх.
Увидев, что моя кровать достаточно просторная, мои шкодницы отказались от отдельных комнат и остались в моей. Они попросили чтобы я подогрел воду и я терпеливо ждал, когда они примут ванну, любуясь совершенными телами своих дам я дождался, когда они улягутся в кровать и сам пошёл умыться.
Я потушил свет и улёгся спать, сразу же осьминог с ледяными руками и ногами оплёл меня, ну скажите, как они умудряются замёрзнуть даже тогда, когда на улице тепло. Через полчаса, уже согревшиеся они спали, так и не выпустив меня из своих пут. Счастливо улыбаясь я заснул.
Утром я проснулся от тихих поглаживаний по моей груди, обычно девочки болтали лежа у меня на плечах, но сегодня молчали, давая мне время выспаться. Прижав их к себе, так что они пискнули, я их расцеловал и поднялся, давая им понежиться на освободившемся месте.
- Мои дорогие, думаю вам не стоит идти на площадь, не нужно вам это видеть, - сказал я, - поваляйтесь, отдохните, обдумайте как наладить жизнь посёлка.
Фитла попыталась сказать, что они сильные и многое повидали, но Ти что-то шепнула ей и та осёкшись сказала:
- Хорошо любимый, мы будем тебя ждать здесь.
Когда я вышел из комнаты то приказал старосте установить на площади виселицы и через полтора часа собрать всех жителей на площади.
Когда все жители собрались, привели разбойников, их выстроили перед виселицами. Читая их преступления, через инфополе, я всё говорил вслух, взгляды людей наливались ненавистью. Я разделил разбойников на две группы, справа лишь убийцы и грабители, а слева те, кто помимо того, что грабил и убивал были насильниками, и большая часть их была из этого же поселения. Лишь троих, включая того, кому я пообещал жизнь, я отправил на рудники серых гор, и они плакали от радости.
Справа оказалось всего восемь человек, а слева двадцать два урода, я был вне себя от ярости читая их деяния.
Сказав Ровану, что собираюсь с ними делать, я увидел испуг и отвращение в его глазах.
- Я наверное не смогу, - сказал он.
- А я и не прошу, помоги в чем сможешь, но всё же представь, что бы стало с твоей Наей попади она к ним, даже беременная, а ведь таких было три, эти уроды повеселились всласть, ни детей, не матерей больше нет, только воспоминания и боль - зло сказал я.
Вызвались помочь четыре человека, два местных - жен и дочерей которых изнасиловали и убили эти твари и два моих воина, в прошлом потерявшие от рук разбойников своих любимых.
Я приказал убрать всех детей, женщин на сносях и слабых сердцем, все разбойники стали белее снега, слухи обо мне ходили один страшнее другого, но большая часть из них была правдой.
Осужденных, и справа и слева поставили на лавки и накинули петли на шеи. Всех я связал потоками воздуха не давая упасть раньше времени, один главарь с бледно-зелёным лицом стоял между своими подельниками.