— Глазастая…
— Юлий этот дяденька здесь никого не знает. Смотри, никто не подходит к нему.
— Ну, что ж, пошли, познакомимся… Когда‑нибудь это надо сделать.
Он пересадил девочку на левую руку, чтобы правая при необходимости могла воспользоваться висевшим на бедре мечом (Анюта думала — часть маскарадного костюма), и пошёл через весь зал, омываемый волнами шуток, приветствий и комплиментов его смешливой всаднице.
Человек в чёрном плаще грубо нарушал все законы весёлого бала–маскарада. Мало того что он явился раздражающе грязным пятном в красочной палитре богато украшенного зала, так он даже не удосужился принести какую‑нибудь завалящую маску, предпочтя просто натянуть на глаза — и на всю голову — капюшон.
Несомая Юлием Анюта постепенно сознавала, что незнакомец вызывает у неё не любопытство, а тревогу. Юлий мог бы объяснить — почему тревогу; мог бы объяснить, почему к незнакомцу никто не подходит. Но для объяснений необходимо время.
Чёрный незнакомец окаменел возле колонны, и Анюте не надо было искать его глазами через и сквозь толпу. И лучше бы она его не замечала, а уж если заметила — не вглядывалась бы. Но тренированный Юлием всего за два дня, взгляд легко проник за чёрную ткань капюшона — и Анюта обняла Юлия за шею.
— Не ходи! Не ходи к нему!
— Что случилось, Анечка?
— Такой страшный…
Хозяин дома остановился, рассеянно ответил на шутку какого‑то гостя и предложил:
— Аня, сделаем так: я опущу тебя на пол, и ты идёшь на наше место у стола и ждёшь меня там.
— Почему его никто не видит?
— Зато ты слишком быстро разглядела. Что ты видела под капюшоном? Может, тебе показалось? Давай проверим?
— Там звериная морда.
— Ты уничтожила его защиту в считанные минуты, — прошептал Юлий. — То, для чего всем в этом зале пришлось бы напрячь силы и серьёзно сосредоточиться, ты сделала, всего лишь всмотревшись.
— Ты же сам научил меня всматриваться в суть живого, — недоумённо и тоже тихонько ответила Анюта. Она отодвинулась от него и со вздохом сказала: — Тебе нужно идти, потому что ты хозяин? А он может испортить праздник. Одного не пущу. Пошли вместе. А то я за тебя бояться буду.
— А там не будешь? Около нашего страшного гостя?
— Когда не знаешь — страшнее. А если не хочешь, чтобы я вас слушала, так и скажи. Я пойду к столу. Ивлин давно просит меня потанцевать с ним.
— Нет, это будет даже интересно, — усмехнулся Юлий. — Он‑то, наш гость, думает, что невидим для всех. Пойдём, разубедим его самоуверенность.
— Только сначала поставь меня на пол.
И пара продолжила своё шествие по бальной зале торжественно и серьёзно — Юлий с трудом удерживался от улыбки, поглядывая сверху вниз на озабоченную мордашку Анюты.
Вскоре чёрный незнакомец понял, что хозяин дома идёт напрямую к нему. Он, видимо машинально, сделал шаг назад, намереваясь уйти, но передумал. Девочка опустила взгляд с его капюшона на пряжку у горла: видеть вздёрнутую в клыкастом оскале щетинистую губу, суженные глаза, в которых порой полыхало прозрачно–голубое пламя, было невыносимо. Но тотчас Анюта снова взглянула в глаза незнакомца. Несмотря на хищный облик гостя, она вдруг уловила, что ничего угрожающего в нём нет. И на Юлия он смотрит не зло, а снисходительно.
Когда они встали друг против друга, девочка невольно сравнила их. Юлий, высокий, сильный, красивый, был похож на берёзу, гордую и величавую. Незнакомец, ссутуленный, как… обезьяна, — на старый, корявый, но сильный дуб. И он заговорил первым, тщательно произнося слова широкими, будто взрезанными до ушей челюстями.
— Глазам не верю! Ты видишь меня?
— Вижу, хотя… Впрочем, ладно. Почему ты в таком виде?
— Ты и это видишь? Что, в последнее время снова увлёкся развитием своих способностей? Любопытно, надолго ли… Успехи, конечно, налицо. Совсем недавно ты меня вообще не заметил бы. Но и от танцулек, смотрю, не отказался.
— Когда‑то ты тоже любил танцевать. Почему бы тебе не присоединиться к нам? Или не хочешь возиться с перевоплощением?
— Всё тот же жизнерадостный и легкомысленный Юлий! Что за причину ты нашёл на этот раз, чтобы собрать столь блестящее общество?
— Бал–маскарад даётся в честь Анны, моей маленькой гостьи.
Прижавшись к Юлию, Анюта с открытым ртом следила, как широкие приплюснутые черты морды словно побежали, поплыли… Шевеление длилось недолго. Незнакомец откинул капюшон и, шутливо поклонившись, встал на колено перед Анютой:
— Вашу ручку, мадмуазель!
Руку девочке в начале бала целовали, но сейчас она еле сдерживала дрожь, пока черноволосый синеглазый молодой человек склонялся к ней: она всё ещё видела оскаленную морду. Но молодой человек тоже изумлённо взглянул на неё, повернулся к Юлию и, не скрывая чувств, спросил: