3. Полученное разрешение.
Через три минуты в кабинете Отто Бёллера.
— Я же просил тебя не приближаться к нему! — убито произнес Отто, стоя у широкого окна, растянувшегося от пола и до потолка. Он смотрел не на Елизавету а на вид, открывающийся с пятнадцатого этажа. Виднелась Выборгская набережная, затянутая плотными тучами. Река Большая Невка вяло бушевала под слабым октябрьским ветром. Похоже скоро будет дождь, который снова омоет «Ботанический сад Петра Великого», тускло виднеющийся по ту сторону реки.
— Хорошо, я послушаю тебя, и буду как трусливая дворняга, прятаться от него! И тогда он замолчит на год, а то и больше, и никто не узнает куда делись те невинные. Неужто тебе наплевать на такое больше количество пропавших? — в ее голосе звучало недовольство и возмущение. Она сверлила его широкую спину тяжелым взглядом, сидя на овальном стуле с яйцевидной спинкой, возле бежевого письменного стола, поставленного напротив огромного окна.
— Мне не плевать на них! — возразил он. — Я также как и все окружающие желаю знать истину. Но также я хочу повесить Кадмона, даже несмотря на то, что в России отменены казни для особо тяжких преступников! Но больше всего мне не плевать на тебя и твою жизнь, Елизавета. Я до сих пор вижу по ночам кошмары, в которых этот псих убивает тебя… Я просыпаюсь в холодном поту, и вспоминаю что вовремя смог вытащить тебя из его лап! Если бы восьмого апреля я опоздал, появившись на минуту позже, он закончил свое грязное дело, проткнув твою шею швейным шилом…
— Знаю, я не забыла того ужасного вечера, — тихо подтвердила она, неосознанно коснувшись места круглого шрама справа на шеи. — Я всегда буду благодарна тебе за мое спасение, и все же…
— Ты хочешь начать слушать его и записывать все то, что он тебе расскажет! — закончил за нее директор. Он наконец повернулся к ней, смотря с теплом и пониманием.
Она смутилась но взгляд не опустила. Она хотела прямо сейчас сорваться с места и поехать в дом матери Луки, чтобы найти то, о чем он упомянул.
— Я хочу запретить тебе продолжать общение с ним, потому что катастрофа может повториться, и тогда мои кошмары станут явью! Я потеряю тебя, моего самого ценного сотрудника… и любимую женщину, — последние слова он добавил более тихо.
— Отто, прошу, не начинай снова! — попросила она, ощущая как прошлое подкатывает к горлу горьким комком. — Наши отношения в прошлом, также как и нападение Кадмона на меня. Ты знаешь что не сможешь меня остановить, удержать, и уж тем более запретить проводить свое собственное расследование! Если ты попытаешься, я буду расценивать это как урезание моей личной свободы с твоей стороны, а ты знаешь как это раздражает меня. Поэтому, теперь, когда он наконец неожиданно решился сам все рассказать, я не буду упускать такую возможность!
Бёллер вздохнул, понимая что ему нечего сказать, хотя ее выбор ему не нравиться. Он подошел к темно-серому шкафу с бумагами, некоторыми документами, и ключами от всех помещений «Института». Открыв один из двадцати пяти ящиков, он достал прозрачный пузатый графин с коньяком, и два бокала. Прошел к столу, и поставив все на него, сел напротив Елизаветы в белое кожаное кресло. Открыв бутылку, он налил по пятьдесят грамм в каждый бокал и протянул один ей.
— Выпиваешь в час дня? — хмыкнула она. — Вот поэтому мы и расстались, потому что ты слишком часто прикладывался к бутылке. Ты знаешь что я не пью на работе, но все равно предлагаешь!
— Я не буду сейчас напиваться в дрова, хотя от твоих желаний мне и хочется! Если не хочешь, можешь не притрагиваться. Я не заставляю тебя. Прости что раньше вел себя как скотина… Знаешь, может нам вместо тебя отправить на расследование полицию? Это и по их части, и кажется, майор Белозёров будет только рад вцепиться в это дело. Почему ты должна заниматься столь опасным расследованием? — он смотрел на нее с надеждой, не притрагиваясь к коньяку.
— На этот раз я прощаю тебя, — кисло улыбнулась Елизавета. — Почему я считаю что должна все брать на себя? Ну, потому что, не хочу отдавать все лавры славы Белозёрову! Он не получит такую ценную информацию первым. Если ему так надо, пусть стоит в очереди и получает только то, что ему позволено, вот и все!
Отто потер глаза: — Ты как всегда упряма… твой характер когда-нибудь точно сведет тебя в могилу!
— Пока я не раскрою эту тайну, обещаю не помирать! — усмехнулась девушка. — Давай, разреши мне заниматься делом Луки. Если не мы, то кто?
Он отнял пальцы от век и прямо посмотрел в ее васильковые глаза. Он не мог ей отказать когда она так смотрела на него! Эта молодая женщина все еще пробуждала в его душе жгучую страсть. Ее губы, взгляд, прикосновения, — он все помнил слишком хорошо, и ни одну другую уже так любить не сможет. Перед внутренним взором внезапно вспыхнул вечер восьмого октября. Мгновенно, как вспышка молнии среди ясного неба. Он ворвался в загородный дом Луки, и нашел их в гостиной. Там, в полумраке, залитым красным светом одинокой настольной лампы, он увидел как этот монстр прижимает ее к себе. Он закрывает свое тело ею, прижав ее спину к своей груди. Его левая рука держит ее за нижнюю челюсть, а правой он держит рукоять шила, которое вонзил лишь едва, и одна капля крови уже выступила наружу. Отто вздрогнул и отогнал от себя пугающее воспоминание. Оно растворилось, и он снова был в своем кабинете. Его возлюбленная сидела за столом и сверлила его требовательным взглядом, а Лука по прежнему заперт в камере внизу.