*** Через несколько дней ей исполнится двадцать пять. Юбилейная дата. Ей становилось страшно от одной только мысли, что отец или лучшая подруга придумают в этот раз. Сюрпризы она не любила. От слова сов-сем. Она умыла лицо ледяной водой и подняла голову. Из зеркала на нее смотрела хорошенькая старшеклассница: большие карие глаза, пухлые розовые губы, густые брови - из-за всего этого ее принимали за школьницу и не продавали алкоголь без паспорта. А может быть, настоящей причиной была ее простая, подростковая одежда, купленная в каком-нибудь Секонд Хэнде? Серьезные взрослые так не одеваются. Но кто сказал, что она была серьезной? Девушка лениво стянула домашние шорты и влезла в голубые джинсы. Ей совсем не хотелось никуда идти, но выбора, на самом деле, не оставалось. Совсем скоро в доме станет шумно. Конечно, на популярной выставке вряд ли будет тише, но оттуда, по крайней мере, можно в любой момент сбежать. Растянутая футболка полетела на расправленную кровать. Девушка не любила покрывал, ей не нравилось каждый вечер разбирать постель, а по утрам поправлять простыни и разглаживать одеяла. Она открыла шкаф и вытащила первую попавшуюся футболку. - Белая. Отлично. Она внимательно пересмотрела все свои рубашки, а их было около десятка, и выбрала фланелевую в крупную синюю клетку - свою самую любимую. Зазвонил телефон. В трубке раздался звонкий женский голосок, который напомнил, что стоит одеться поприличнее. Девушка даже не дослушала до конца, нажала на красную кнопку и вышла из комнаты. В ее гардеробе не было платьев, дорогой дизайнерской одежды или чего-то, помимо старых-добрых джинсов и рубашек. Одна-единственная вещь, которая так нравилась подруге, лежала в глубине шкафа, на дне большой картонной коробки с надписью Vera Wang.
*** Эмми открыла глаза. Над ней нависал все тот же унылый потолок. На этот раз лампочка не горела. Ей потребовалось несколько минут, чтобы привыкнуть к темноте. Девушка попыталась приподняться на локтях, но что-то мешало свободно двигаться. К запястью левой руки прикоснулся холодный металл. Эмми испуганно дернула рукой. Металлический браслет врезался в кожу, а цепь насмешливо звякнула. «Наручники», - подтвердилась пугающая догадка. Длинные пальцы скользили по браслету, внимательно изучали звенья цепи и старательно растирали запястье. Девушка с трудом перевернулась на бок, левая рука тут же отозвалась болью. Лежать на спине все время Эмми просто не могла: темнота окружала со всех сторон и грозилась раздавить распластавшуюся на полу жертву. Это было невыносимо. Цепь громко звякнула и раскинулась по бетонному полу. Она оказалась достаточно длинной, чтобы девушка могла сесть и обхватить руками колени. Такое чувство, что кто-то специально спутал звенья в один комок. Эмми не знала, что ей делать, она была голодна: даже не помнила, когда последний раз ела. «Кто-то заходил сюда, пока я спала, - рассуждала девушка. - Может быть, он оставил еду...» Эмми расцепила руки и положила ладонь на холодный пол. Мелкий сор тут же впился в кожу. Появилось желание одернуть руку, вытереть ее о джинсы и больше не высовываться за пределы своего старенького матраса. Но девушка подавила этот порыв и принялась неуверенно шарить вокруг. Кончики пальцев уперлись во что-то гладкое, и это что-то звякнуло. Эмми склонилась набок, чтобы дотянуться. Она подняла с пола вилку и подула на нее, после чего осторожно притянула к себе тарелку. Яичница уже остыла, но девушке было все равно. Она жадно проглотила еду и поставила посуду на пол. Во рту пересохло, солоноватый вкус специй только усугубил положение. Эмми сидела на своем матрасе, обхватив руками колени и старательно накапливала слюну. Стакана с водой поблизости не оказалось.
*** Сколько он себя помнит, его всегда тянуло ко всему странному, противоречащему моральным принципам современного общества. Вот и сейчас мужчина в синей шелковой рубашке спустился по ступеням, подсвеченным красными неоновыми лампами. Он уверенно толкнул бросающуюся в глаза красную дверь с совершенно неподходящей табличкой «Голубой цветок» и оказался в царстве греха, куда не было дороги женщинам. Блондин с длинными вьющимися волосами сидел за барной стойкой, периодически поднося к губам граненный стакан с виски. Он не любил такие места, но чего только не сделаешь ради искусства. Он внимательно изучал посетителей и стриптизеров. Здесь все выглядели вызывающе: обтягивающие ягодицы джинсы, просвечивающие рубашки с расстегнутыми на груди пуговицами, футболки с глубокими вырезами, через которые так и норовили показаться чьи-нибудь острые плечи. Мужчина так и не осмелился подняться с высокого стула и предложить какому-нибудь глупому мальчишке алкогольный коктейль. К выбору объекта любви, иными словами - Музе, он подходил очень тщательно. Юноша, на вид лет семнадцати - совсем еще мальчик, забрался на пустующий стул и улыбнулся угрюмому мужчине со стаканом виски. Они разговорились. Мальчик оказался совершеннолетним и носил поэтичное имя - Юпитер. Рыжие кудри делали его в глазах художника практически богом. Мужчина осторожно дотрагивался до тонких запястий и с трепетом гладил бархатную кожу. Полупустой стакан стоял на самом краю стойки, так и умоляя скинуть его на далекий пол. Облаченный в синий шелк локоть услышал его мольбы. Стакан полетел вниз и разлетелся на десятки осколков. Мужчина вскочил со стула и наклонился над битым стеклом. Мальчик последовал его примеру. Они схватились за один и тот же осколок. Рыжеволосый Юпитер вскрикнул и одернул руку: алая капля выступила на белой, почти что мраморной коже. И художник понял, что даже Боги не бессмертны.