*** Она прислонилась лбом к холодному стеклу и напряженно высматривала что-то на том берегу. Ночь уже опустилась на мегаполис, железобетонные здания окрасились всеми возможными цветами - преобладали оранжевый и белый. Если бы местоположение зданий-близнецов не врезалось ей в память, то она вряд ли бы их нашла в этом неоновом разнообразии. Они как будто уменьшились, изменились и уже не вызывали в груди своей пленницы восторг и нежный трепет. Она разочарованно отлипла от окна и еще раз посмотрела на искрящийся маленькими цветными огоньками город. И как раньше плотная стена домов-гигантов у самого горизонта не бросалась ей в глаза? На фоне этой неприступной стены с сотнями желтых квадратиков-окон знакомые красно-белые огоньки становились ничем. Если бы она только оказалась в той части города, то без труда узнала бы этих уродцев.
*** Родные Эмми знали, какая она бунтарка: если чем-то недовольна, то обязательно будет кричать об этом на каждом углу. Вот только был один секрет, который девушка хранила молча. Запиралась каждое утро в ванной и тихо плакала, пока нелюбимый человек спал в ее кровати. Для девушки не было тайной то, что отец всю свою жизнь мечтал о сыне. А родилась она - единственный ребенок в семье. Эмми не носила платья, не знала, как зовут подружку Барби, но разбиралась в марках машин, летом играла в футбол, а зимой - в хоккей. В общем-то, старалась быть примерным «сыном». Но отцу этого было мало. Когда девушке исполнилось восемнадцать, он начал подыскивать ей жениха.
*** Он стоял на краю небольшого полусгнившего пирса и сжимал в руке маленький металлический предмет. Вода в пруду была синей, как небо. Деревья живописно раскинули ветви, на которых даже от маленького дуновения ветра вздрагивали зеленые листья. Ему нравилось это место, но не настолько, чтобы изменить своей привычке - игнорировать разнообразие причудливых цветов. Все здесь: пруд, деревья, небо и даже полусгнивший пирс - можно изобразить в одном цвете, главное подобрать правильный оттенок. И в этом заключалась проблема его искусства. Он замахнулся и швырнул маленький предмет так далеко, как только мог. Обручальное кольцо ударилось об воду, издав прощальный всплеск, и обиженно устремилось ко дну. Только едва заметные круги на воде какое-то время еще напоминали ему о возможных проблемах.
*** Они были женаты всего месяц, но уже ненавидели друг друга, хотя умело это скрывали. Она ненавидела за то, что он дарил ей цветы и конфеты, говорил комплименты и держал за руку. И все это, когда рядом был отец. Когда же они оставались наедине, он брезгал к ней даже прикасаться. Он - за то, что она была смышленее и смелее. Когда в участок приходило сообщение об убийстве, она первая вызывалась ехать на место преступления. Ее невозможно было переспорить. «Факты? Я жду факты, милый», - с усмешкой говорила она и отворачивалась. Они ненавидели себя за бессилие, но каждый боролся с ненавистью по-своему. Она запиралась по утрам в ванной и тихо оплакивала свободу, которую отняло несчастное кольцо на безымянном пальце. Отец не слушал ее, вернее не хотел услышать. Поначалу она кричала, молила, сопротивлялась, но со временем поняла, что это бесполезно. Отцу плевать на нее вместе с ее желаниями. Он хотел сына, а родилась девочка. Он задерживался на работе до поздней ночи, спускался в тир и всаживал в картонный манекен всю обойму. Его было трудно назвать гением, или даже просто хорошим детективом. Он мечтал о высокой должности, уважении и деньгах. И пока он об этом мечтал, наглая девчонка удивляла коллег своей смекалкой и бесстрашием. И все, что он смог придумать, это жениться на дочке шерифа - той самой наглой девчонке. Они пожертвовали своей свободой. И ради чего? Она сидела в пустой квартире длинными вечерами и писала рассказы. Они казались ей бездарными, но не писать она не могла: нужно же как-то выплескивать копящуюся в сердце тоску. Никто не тревожил ее покой. В новой квартире не было строгих правил. Она ложилась спать, когда хотела. Могла завтракать, обедать и ужинать в любимом кафе рядом с полицейским участком или домом и не притворяться, что ей нравится мамина стряпня. Ей не нужно было надевать юбку хотя бы раз в неделю, чтобы не слушать ворчание матери, которая все же родила дочь. Но в обмен на это ей приходилось терпеть нелюбимого человека в собственной кровати, видеть его лицо каждое утро и стойко выносить лживые прикосновения и слова, когда мимо проходил отец. Он находился в шаге от желанной должности. Самый опасный конкурент выбыл из игры, ведь по законам патриархата жена не может быть успешнее мужа. А тесть был ярым сторонником традиционных устоев. И ради этого он перестал ходить в гей клубы и шлепать сладеньких мальчиков по их упругим задницам. Они были женаты уже месяц и ни разу не выполнили супружеские обязательства, о которых так грезят многие новобрачные. Эти двое умело скрывали обратную сторону своего брака: притворялись счастливыми ради личной выгоды. Что свобода в сравнении с ней?