*** Сияя ослепительной улыбкой, женщина в длинном красном платье задавала своему кумиру очередной вопрос. Как и всегда она была уверена в себе. Пальчик с острым, покрытым нежно-розовым лаком ноготком оторвался от кнопки на диктофоне. Официальное интервью закончилось. Джинна была уверена, что мужчина предложит ей бокал вина и устроит персональную экскурсию. Но Фрэнсис Сторм пожелал ей всего хорошего и вежливо удалился, оставив сексапильную женщину в шикарном красном платье наедине с разочарованием. Она удивленно хлопала зелеными глазами, сидя в мягком кресле, обитом черной кожей. Ее ухоженные руки сжимали небольшой диктофон, словно хотели его раздавить вместе с записью гипнотического мужского голоса. Соленые слезы тонкими струйками текли по напудренным щекам. Джинна поняла, что для него она не больше, чем очередная журналистка, пусть и немного фанатичная.
*** Девушка всем сердцем ненавидела современное искусство. Этот вечер был для нее настоящим испытанием: женщины в элегантных платьях, мужчины в дорогих костюмах, уродливые картины, лживые похвалы, зазнавшиеся... Она не знала, каким словом обозвать тех, кто лишь испортил холсты своими жалкими попытками создать очередной шедевр. Особенно она не любила красный. Беспокойные пальцы вертели брошюру с названиями и краткими описаниями картин некоего Фрэнсиса Сторма. Девушка понятия не имела, кто это. Но тот факт, что все его картины были исключительно красными, - сводил ее с ума. Она судорожно придумывала пути к отступлению, но пока подруга стояла рядом, побег считался невозможным. Цветной лист скользнул по большому пальцу, оставив на коже едва заметную полосу. Через несколько секунд из пореза выступила кровь. Девушка тихо вскрикнула и поднесла палец к пухлым губам. Она слизнула каплю крови самым кончиком языка, пробуя ее на вкус. - Фу, это отвратительно! - заметила красивая подруга в уродливом красном платье. Девушка пожала плечами. Несчастная брошюра валялась на полу и позволяла себя топтать. Когда девушки перешли к следующей картине, светловолосый мужчина в черной классической рубашке поднял листок. Красная свежая капля запачкала самый кончик бумаги. Художник вдруг понял, какого оттенка не доставало его юбилейной картине.
*** В полицейском участке все стояли на ушах, особенно шериф. Его дочь - Эмилия Картер - не вернулась вчера домой, не отвечала на звонки и вообще, будто сквозь землю провалилась. Невзрачный мобильный нашли на парковке у Центра Современного искусства. Телефон принадлежал Эмилии, но самой девушки нигде не было. Оказалось, что камера, выходящая на парковку, уже давно не работала и играла роль «чучела». Все бегали по небольшой комнате, уставленной столами с компьютерами, суетились, передавали друг другу какие-то папки и делали сочувствующее лицо, когда мимо проходил шериф или Хомер. Фотография угрюмой Эмилии, а только такие и были у любящего отца, печаталась во всех местных газетах, показывалась по телевидению и висела в каждом полицейском участке. Не было ни свидетелей, ни улик. Суматоха длилась несколько дней, а потом все стихло.