*** Они сидели на кухне и молча завтракали. Девушка не умела вкусно готовить. Когда он взял первый кусок промасленного, вымоченного в яйце и пожаренного на старенькой плите батона, ее сердце сжалось. Мужчина, не глядя, откусил половину гренки. Она надеялась, что он и вовсе не притронется к этому жирному кошмару. - Ешь, - с повелительной интонацией сказал он. Девушка посмотрела на свою тарелку и неуверенно взяла в руки самый маленький кусочек. Есть, конечно, хотелось, но один вид лоснящейся от масла гренки приводил ее в ужас. Она поднесла батон ко рту и откусила совсем немножко. «Надеюсь, он не заставит съесть всё», - девушка посмотрела на сидящего перед ней человека. Его длинные светлые волосы были собраны в конский хвостик. По левой половине лица расползались старые шрамы. Она с любопытством разглядывала их, забыв о жирных гренках. Этот человек был для нее настоящей загадкой: жил в старом доме с заколоченными окнами и целый месяц читал одну и ту же книгу. Мужчина прожевал последний кусок и поднялся из-за стола. Девушка сжалась, когда он остановился возле нее. Из крана потекла вода. Кухня была совсем маленькой, круглый обеденный стол практически подпирал собой старую проржавевшую раковину. Мужчина вернулся на своей место и открыл книгу в потертом красном переплете. Золотистые буквы гласили: «Мастер и Маргарита». - Все никак не дочитаешь? - спросила девушка, мечтая избавиться от гнетущей тишины. - Перечитываю, - ответил он, не отрываясь от книги. - Ешь, если не хочешь умереть от голода. Это не так отвратительно, как выглядит. Девушка приподняла бровь и выразительно посмотрела на него. Уж она-то точно знала, что после такого завтрака весь день будет мучаться от боли в животе. Но спорить не стала. Зажмурилась и запихала в рот ненавистную гренку. На вкус оказалось, действительно, не плохо. Когда она расправилась с завтраком, то тоже вымыла руки. Ей было достаточно повернуться на стуле и открыть голубой вентиль. Она привыкла умываться и мыть руки ледяной водой. - Тебе больше нечего читать? - девушка вновь нарушила тишину. - Вроде того, - все так же, не отрываясь от книги, ответил он. - Хочешь, я напишу для тебя что-нибудь? Всегда хотела попробовать, только не знаю, о чем писать, - она подперла руками голову и тяжело вздохнула. - Пиши о том, что сводит тебя с ума. Я бы с удовольствием такое почитал. Она задумалась. Было две вещи, которые прочно засели в ее голове и, кажется, не собирались ее покидать: красный цвет и яркие огоньки на фоне домов-гигантов. - Я придумала, о чем писать, - спустя несколько минут раздумий ответила она. - Хорошо. Идем, - мужчина закрыл книгу и поднялся со стула, девушка нехотя встала и поплелась за ним по узкой деревянной лестнице. На следующий день в ее подвале появилась старая печатная машинка и стопка чистой бумаги.
*** Она стояла посреди улицы и с разочарованием удивлением рассматривала невысокие, переливающиеся двумя цветами - белым и красным - здания. Ей всегда казалось, что был третий цвет, что эти таинственные близнецы намного выше, что она их ни за что не узнает... Ее сердце сжалось в маленький тоскливый комок. Она поправила сползшие на нос очки и двинулась дальше - вверх по улице. Но цветные огоньки все не шли у нее из головы. Лучше бы она никогда их не видела. Недостижимые многоэтажки, завораживающие ее каждый вечер, оказались крохотным бизнес центром. Вторые этажи одинаковых зданий были соединены широким стеклянным переходом. Вечером, когда она поднялась на двадцать пятый этаж и открыла дверь квартиры, то первым делом увидела два назойливых огонька, переливающихся тремя цветами. Они по-прежнему сводили ее с ума. Сквозь толстые стекла очков она не могла разглядеть третий цвет, хотя верила в его существование. И это окончательно свело ее с ума.
*** Он не любил выставки, но именно они приносили ему известность и большой доход. Деньгами он сорил, не задумываясь, они не имели для него большой ценности. Все, что хотелось талантливому художнику, это показать людям истинное искусство. Фрэнсис Сторм вставил ключи в замочную скважину и отрыл дверь. У него была просторная квартира-студия в центре города. Мебели здесь было не много: двуспальная кровать, две тумбочки, мягкий кожаный диванчик. Каменная барная стойка отделяла спальню от кухни. У окна стоял деревянный мольберт, которым художник никогда не пользовался. Мужчина прошел в глубь квартиры и остановился у шкафа-купе. Когда зеркала-двери раздвинулись, перед Фрэнсом предстала целая гамма ярких цветов и нежных пастельных оттенков. Ему нравились однотонные рубашки. Он взял несколько и закрыл шкаф. Квартира казалась необжитой и навевала тоску. Мужчина сложил рубашки в дорожную сумку, после чего переоделся в классические черные джинсы и хлопковую черную рубашку. Он был приверженцем минимализма. Среди современных художников это считалось нормой. До открытия выставки оставалось чуть больше часа. Фрэнсис Сторм вошел в ванную и посмотрел на свое отражение. На стеклянной полочке стояла пена для бритья, рядом лежала одноразовая бритва, тюбик зубной пасты и красно-белая зубная щетка. Здесь же стоял тюбик тонального крема. Фрэнс собрал волосы в хвост и, повернувшись к зеркалу левой половиной лица, скептически осмотрел ошибку юности. Четыре шрама привлекали к себе слишком много внимания. На публике мужчина старался не делать резких движений, держал голову прямо и беспрестанно поправлял вьющиеся светлые волосы. Он старательно наносил тональный крем на уродливые шрамы. В тумбочке своего часа ждали еще двадцать таких тюбиков. Подыскать подходящий тон было для Фрэнсиса настоящей проблемой. Мужчина стянул резинку, и волосы послушно упали ему на плечи. Он вынул из кармана джинсов раскладную расческу. Особое внимание Фрэнс уделил левой половине лица, скрыв ее светлыми прядями, насколько это было возможно. Удовлетворенный своим отражением он вышел из ванной.