Мне требовалось место, где можно было спокойно прослушать микрофон, но тут появились две собаки, они пришли с хозяйственного двора. Шоколадного окраса спаниель сунул нос в багажник и тихо заскулил над сумками. К нему подошел черный кокер, этот был настроен более решительно. Когда вернулся Коханов, обе собаки визжали хором.
Наркотики в сумке нашел черный пес. Нам даже не пришлось вскрывать сумку, на ней были инициалы Майкла Кирстена.
- Торопиться некуда, Женя, с этой семьей не все просто,- сказал Коханов.- Держитесь от них подальше.
Он оказался прав, у Пафнутьева был вздорный характер и бог весть что на уме. Коханова погнали по делам, а я уединился слушать микрофон, оставленный в мусорной корзине.
... "А вот и наш гостеприимный хозяин!" - голос Блэмминга-Скота.
"Черт бы вас побрал, сэр, - ответил ему мизантроп. - У меня украли пробирки с веществом, и господа из фармацевтического концерна будут недовольны. Впрочем, спасибо, что зашли.
"Надеюсь, мы отыщем, как в прошлый раз". (В прошлый раз отыскал я и гадал, кому принадлежит пропажа. А этот Пафнутьев растеряха).
"Десять мензурок находились в банковской коробке, которую дочь привезла их хранилища. Ценность их исключительная. Сами мензурки запаяны, внутри них феромоны, к которым проявляет интерес международный компании. Мы ждем их представителя".
Что-то там говорили про дочку с химическим образованием? Стажировка в Люфтганзе. В таком случае, Пафнутьев должен был узнать, что у него туфта, а не феромоны, еще в Германии.
- Г-н Пафнутьев устроил вам проверку. - Блэмз дал понять, что за мной присматривают, что я и без него знал.
На одной из таких проверок Пафнутьев и попался в России, банкет был важным, и его подвергли остракизму, так что он вылетел со службы. Впрочем, деньги на банковских счетах у него были отложены, и он отправился путешествовать. Странствия изгнанника закончилось Великобританией. В Лондоне его задержали... и отпустили, ведь отсюда выдачи в Россию нет.
С приездом Пафнутьева стали готовиться к выезду на охоту. Мы отправились к роще, стараясь придерживаться дорожек. Охранники с биноклями и рациями сопровождали нас на каждом шагу. Если тут и были звери, то все попрятались в тумане.
Блэмз рассказывал Пафнутьеву про электронный нос, с которым я выступал на телевидении, и уверял, что я могу отыскать его пропажу по запаху. Моего мнения никто не спрашивал.
На развилке хозяин с Блэммингом-Скотом повернули влево, а мы с Кохановым отправились по правому краю леса в поисках дичи. Спутник рассказывал, что сюда заходили животные из Вобурна - кабаны, лисы, мелкие звери. Особенно много было оленей, их фотографии украшали стены дома. Шерсть блестела в лучах заходящего солнца, а на языках, пережевывающих жвачку, переливались капли слюны. На заднем фоне снимков присутствовала полоса светлого, это могла быть река или ручей. Значит, в парке имелось место, где сходятся все звери.
Коханов подтвердил мое предположение. В охотничьем домике никто не живет, только перед охотой там держат собак. Возможно, там и работал фотограф.
Спустившись в овраг и преодолев завал на лесной реке, мы вышли к поляне с хижиной - место было расчищено от кустарника, а мусор удален. Возле дома располагались стойла с кормушками. Когда-то лесник кормил здесь оленей, и животные приходили сюда за солью.
Коханов вошел первым, чтобы показать мне дом. Смотреть там особенно нечего - остатки разного хлама, бочки, очаг, где остались угли, закопченный чайник и чашки. Коханов отходит помочиться в кусты. У меня минуты полторы, и я щелкаю камерой.
Коханова вернулся, и по моему лицу он мгновенно угадывает настроение: в шкале эмоционального спектра оно стоит на отметке "уныние". Он находит бутылку джина, наполовину полную, и вид у него не алкоголика, а бесстрашного путешественника. Он бормочет себе под нос о стеклянных сосудах, чтобы посредством химических порталов достигнуть желаемого. Набор пробирок он нашел без труда. Некоторые из них пусты, другие запаяны. Я не смотрю в их сторону, чтобы не показать свое волнение. Прозрачная жидкость, которая может оказаться всем, чем угодно - даже феромоном, и от этого предположения меня бросило в жар.
- Позволь, я это проверю. - Электронный нос при мне. Я тянусь к бутылке, но он сильно толкает меня, и бутылка сметает с полки лабораторное стекло. Есть игра, называется "Knock-knock", и мы словно решили в нее сыграть.
На моих глазах он топчет стекло, содержимое мензурок ушло в грунт. Тут даже электронный нос не поможет.
Теперь Коханов зол не на шутку.
Я вытираю руки платком и отступаюсь. Стоит ли доверять порядочности, когда человек при исполнении. Коханов наблюдает, скрестил руки на груди - у меня ничего не выходит, и это вызывает у него удовлетворение. Вот он, показал мне фигу - здесь это не в ходу, показывают средний палец. Делать ему здесь больше нечего. Дом вздрогнул, а стены заходили ходуном, когда он грохнул дверью.
Я один. Солнце зашло за тучу, и сразу стало темно. Больше не видно любопытных оленей, они как сквозь землю провалились. Что-то мне подсказывало, что у истории будет продолжение.
Нападение произошло мгновенно. Они окружили дом и смотрели на меня - стая бродячих псов цвета дорожной пыли - тянули ко мне морды, не иначе, как здесь их прикармливали. Если бы их не было так много, если бы они не облаивали меня, можно думать, все и обошлось бы.
Но в этот день все происходило слишком быстро, так что я дунул в свисток, не ожидая естественной развязки. Как они начали пронзительно визжать, звук им неприятен, и они отошли, повернули к лесу - туда, где ломился через чащобу Коханов. Дорога была свободна, но я не спешил. Спасибо, что предупредил меня про капканы.
Я шел по садовой тропе, ступая как можно тише, в каждую минуту готовый уйти в лес. И все же нужный момент я пропустил. Бабах! По щеке ударила ветка и упала к ногам, срезанная пулей. Я упал на землю, отмеряя минуты, оставшиеся мне. Щека была в крови, царапина. По всему парку раздавались выстрелы. Дрожь в спине прошла, и я поднялся. Вот и пуля в стволе липы, просвистев мимо меня, засела в коре.
Кто-то двигался в стороне, но направление определить было затруднительно, все тонула в тумане. Я услышал голос - это кричал егерь, обеспокоенный выстрелом - и пошел на зов. Не раз и не два я встретил капканы, о которых предупреждал Коханов, и все же я шел напрямик. Эта часть парка заросла, и поросль никто не чистил, как и завалы упавших деревьев - и в непроходимый лес без надобности никто не забредал. В густом подлеске я нашел еле заметный проход, который вел в чащу. Этой тропинкой, вероятно, пользовался и фотограф. На кусте я увидел тряпку, которая оказалась клочком лазурного шелка - Блэмз не поберег свой чудесный галстук. Не такая находка, чтобы её пропускать.