Разговор с Блэмзом вышел коротким, его интересовало, что я нашел в том охотничьем домике. Осколки лабораторного стекла? Он жаждал подробностей. Я был вынужден его разочаровать: пипетки при себе у меня не было.
- Что с вашей щекой?
Блэмминг-Скот не поверил ни одному моему слову, а ведь я считал его своим другом. После того выстрела, понятно, я уже так не думал. Выглядел он неважно. Без лазурного галстука его сорочка в синюю полоску потеряла вид.
Если бы не выстрел, я бы, возможно, и не сошелся с Кохановым. Какую работу он делал для Пафнутьева, я не понял, потому что на начальника охраны он не тянул, хотя статус у него был высокий, с прислугой не спутаешь. В домике он меня бросил, а тут сам ко мне подошел. Очень его тот выстрел обеспокоил. С простреленной куртки он глаз не отводил.
Он увел меня в свою комнату - промыть рану. Потом мы выпили - по русской традиции за встречу - и тогда я спросил его про спаниелей, отыскавших наркотики. Вроде бы вопрос был по существу, поскольку приглашали нас как бы на охоту, хотя и вылилось все в большую пьянку. Он не расспрашивал, откуда мне известно про собачек, а я не объяснял. Тем и хороши профессионалы, с ними все наперед знали. Жаль, посидеть нам не удалось, запищала рация.
- Извини, вызов. Из бильярдной вынесли голову вепря. Подожди здесь.
В его комнате было уютно и тепло, работал обогреватель. В остальном ничего примечательного, живет он бедно, в шкафу один приличный костюм и пара рубашек. Листок я нахожу под стопкой нижнего белья. Это схема расположения капканов в парке. До чего же люди предсказуемы.
Вернулся Коханов буквально через минуту. Его голос дрожит, он едва скрывает негодование. В комнате установлена камера, и за мной наблюдали. Так что мне пора прощаться.
Моя комната в другом крыле, и, хотя я уверяю, что вполне способен дойти самостоятельно, Коханов идет за мной. Ему надо сказать пару слов:
- Не гуляй по парку, тут всякая чертовщина. Никакой тепловизор не поможет.
Чем они надумали меня пугать?
Ну вот, мы и на месте. Комната перевернута вверх дном. Окно в комнате распахнуто нараспашку, и теперь там арктический холод. Тот, кто учинил беспорядок, был явно разгневан до глубины души. Я вспомнил, как Джаред безумствовал на квартире Эдди в Кембриже - оборвал шторы, а кроссовки забросил под кровать. Я тоже в долгу не остался, обрезал ему пуговицу с камерой.
Где-то тихо скулила собака, разговаривали люди, а у меня в постели лежала голова вепря.
- Что тут у тебя? - спросил Коханов.
Я сказал, что хотел бы посмотреть, что там внутри, но он был против. Потому что он не мог не учуять запах, легкий аромат салями. Нарезку подавали за столом, колбасу любила Настя. Шалунишка, знает, чем отбить запах для собак. Химик в семье.
Что делать Коханов не знал, а потому оборачивает все в шутку.
- Молодежь пошутила. Голову вернем на место.
Мы отправляемся в бильярдную, украшенную чучелами убитых на охоте животных, один крюк пуст. У зверей янтарные глаза, в котором мне мерещатся объективы камер.
В бильярдной нас и застает Блэмминг-Скот.
- Смотрю, вы уже приступили к расследованию, - насмешливо произнес он.
Я лежу без сна. Мне так уверенно указывают на Майкла Кирстена, что это не может быть правдой. С первыми лучами солнца я выхожу на пробежку. Парковые аллеи могут вполне сойти за беговую дорожку. Еще темно, но дорожки вокруг дома освещены. На мне только трусы и легкие кроссовки. Если мне и подкинули жучков, они остались в комнате.
Связь есть, но не везде хорошая, загрузка идет крайне медленно. Я звоню Тони Лайдону, но он не отвечает. Поэтому я звоню Эдди. Он еще не ложился спать. Не я один бодрствую в это раннее утро
- Что еще тебе там привиделось? - Мой друг уверен, что в английских имениях полно привидений.
Про графский дом в Вобурне Эдди знал больше меня, он собирал материал для статьи, которую писал кто-то другой. В университете у них разделение труда: кто-то просиживает ночами в архивах, а другому достается слава. Эдди это положение устраивает, бизнес он делает на другом - торгует информацией. Я пользуюсь его услугами.
Имение принадлежало семье Кирстен, продано за очень высокую цену. Сегодня уже такую сделку не заключить, ни у кого нет таких денег. Про молодого графа он ничего определенного не знает, разве что семья не из преуспевающих. Учитывая эти обстоятельства, помолвка с Анастасией Пафнутьевой можно было бы считать хорошей партией. Вопроса наркотиков мы не касались, если бы что было, Эдди сообщил бы. Я отметил сослагательное наклонение и спросил, что не так с этим браком.
У Пафнутьева проблема с финансами, так что они продают драгоценности на аукционе. Я вспомнил кольцо с красивым бриллиантом у Салли, похоже, ювелирных украшений у дамы хватает. Кстати, после охоты кольца на ней я не видел.
По утверждению Эдди, дом Пафнутьева выставлен на продажу, с дороги видны были плакаты с объявлениями агентства. Несколько дощатых стендов валялись в канаве, Салли сносила объявления о продаже имения. Уезжать из Британии она не собиралась.
Дорожка выводит меня к парковым воротам, створка приоткрыта. Не сами же они открылись, верно? Я прибавляю скорости - у ворот кто-то стоял. Это снова она, бедняжка Салли в одном платье, словно она ищет потерянную шаль. Хромая, она бредет, не разбирая пути.
- Как вы себя чувствуете, мадам? - я взял её под руку. Кольцо отсутствовало.
- Ничего страшного. У меня старая травма колена, - сказала Салли.
По словам Эдди, она бывшая баскетболистка.
- Ваши гости не приехали?
-Из компании позвонили и сказали, что они не рассматривают возможность покупки нашего вещества. Странно, верно? Здесь вообще все непонятно.
Вот уж тайна. Блэмминг-Скот не терпит конкуренции, и спорить с ним тем более трудно, что он пользует поддержкой министерства внутренних дел. Если он и не верил в феромоны, то узнав о визите фирмачей, не пропустил бы и бутыли с формалином.
- Есть оружие? - Но на мне одежды и той нет.
У контрабандистов вроде нас с ней нет оружия. У нас есть тайна.
- Там бродит привидение, - говорит она.
Я громко и долго смеюсь - не скажу, чтобы мне смешно, напротив, но должен же я как-то привлечь внимание. Солнце взошло, и утро настало. Никого не убили, и слава богу.
К завтраку вышли не все, Пафнутьев отсутствовал. Я отказываюсь от чая, который подавала Настя. Её мать в лиловом платье, сверкающая, как холодный баклажан. Забинтованными руками она прижимает к себе чашку. Сейчас ей не до еды.
Салли сжалась, утонув в кресле, её руки кровоточат. Она рассказывает, что искала в парке потерянную шаль и угодила рукой в капкан.
Шаль или пробирку с веществом, который она выдавала за феромоны.
На лице Коханова прямо собачья улыбка: он отличный сторож и к Салли никого не подпускал. Блэмз держался в стороне, у него поврежден правый ботинок. Не тот он человек, чтобы ступать в капканы, всегда смотрит на дорогу перед собой.