Глаза у него — зоркие, как у коршуна, так что очки на носу — больше для храбрости. В очках он себя злым чувствует. Несгибаемым. А вообще очки эти не его: нашел он их здесь, в доме, когда зятем пришел. Вот и надевает он их в случае необходимости. Когда жизнь требует от него сверхчеловеческих усилий.
Напряженно ворочаются мысли в голове: вспотел Ямбор — до того трудно дело, за которое он взялся. А взялся он Ференца Вирага очернить перед исправником, такое обвинение на него возвести, чтобы уж наверняка свернул староста шею, а другим ничего не было бы. В том числе и ему, Лайошу Ямбору. Вирагу же пусть побольше будет неприятностей. Долго он сидел у деревни на шее! Письмо это так должно быть составлено, чтобы сразу взяло исправника за живое и Вирага подкосило бы, как серпом. И к тому же чтобы никто и никогда не узнал, кем оно написано. Не хватает еще, чтобы узнали! Зачем это Ямбору? Чтобы таскали его потом по разным местам? Может, надо было бы Шару Кери попросить письмо написать, она ведь сама ему это подсказала… Правда, она не говорила, что без подписи… Ну, да уж он так понял. Словом, есть над чем голову поломать. Время от времени смотрит Лайош на жену, Ямбориха нагая стоит возле постели, сорочку вывернула, блоху ищет, которая целый вечер нынче житья ей не давала. То бок кусала, то спину грызла; а сунешь руку поймать — она тут же под тесемку. Наверно, старая какая-нибудь, хитрая блоха.
Смотрит Ямбор на жену — и кровь его быстрее по жилам бежит. Без одежды она еще толще кажется. Днем все же платье ее стягивает как-никак, а теперь расползается тело вольготно во все стороны. Кожа сверху, на плечах — рыжеватая, а ниже — желтизной отдает, как пахта. Под коленями жир висит складками, как на телячьей колбасе. Только складки эти у Ямборихи куда больше. О прочих частях и не знаешь что сказать. Голизна бабья и так бескрайней кажется мужику — а насколько ж больше она у его бабы! Тут-то, видно, и собака зарыта… то есть причина тому, почему Лайош Ямбор такой тощий да хилый.
«Хопп, хопп!» — ловит баба блоху; даже слюни выступили у нее от радости: нашла-таки, где подлая прячется… Найти-то нашла, да не поймала. Ямбориха разочарованно чешет спину сорочкой, потом накидывает ее на плечи. Спина у нее лоснится, блестит, будто освещенная солнцем. Влезает Ямбориха коленями на постель, перина под ней сминается такими же толстыми складками, как кожа на ее ляжках.
Лайош Ямбор и в свинине больше всего жирные части любит. А когда сало печет, так только согреет его немножко — и ест. Ну, и жена у него точь-в-точь, как ему нравится.
— Все ты умничаешь, Лайош, пока по макушке тебя не стукнут, — ласково говорит жена Лайошу и волосы распускает. На плече блестит след от старой прививки, как звезда. Голос у нее мягок, даже льстив. Чудеса: чем ворчливее она днем, тем покладистей к вечеру.
— Меня-то по макушке? Меня не стукнут. Дудки. Кто меня по макушке хочет стукнуть, тому раньше вставать надо, — и решительно обмакивает Лайош перо в чернильницу. Пишет. Уж он покажет. Он наведет порядок в деревне. Чтоб у него на спине солому поджигали! Перед всей деревней позорили! А потом… участки еще у бедняков отбирали! Ну нет, за это кое-кто поплатится… Резво бежит перо по бумаге:
Достопочтимый Господин главный уездный Начальник если Бох с нами кто против нас в виду этово довожу до вашего сведения што староста наш Ференц Вираг со всем довел деревню до точки по тому как очен ударяит за Шарой Кери дипломированой окушеркой тоисть повитухой и отсуда следовательно должен указать вам что участки для Домов сменял он с Помешиком это бы ничево да вот только моя Земля возле виноградника как раз не далеко. В виду чево придупреждаю што беда будет если такая Ситуацея останецца. Надеюсь на решительные меры Достопочтимый Господин главный уездный Начальник с вашей стороны а нето ей Богу пойду куда угодно а добьюсь своево бутте здоровы остаюсь верный вам до могилы всеми Уважаемый здешний крестьянин и Гражданин.
Да, это письмо. Всем письмам письмо! А самое важное — что ружье здесь назад не выстрелит. Потому что письмо без подписи. Что он, белены объелся — имя свое подписывать? Ох, и толковый же человек эти письма выдумал!.. Облизывает Лайош край конверта, заклеивает его.
Жена растроганно смотрит на него: все ж умный мужик этот Лайош. Умней его нет в деревне. Потому и завидуют ему все. До чего ж завистливы люди. Ну чисто собаки. Да не зря ведь говорят, что лучше пусть тебе позавидуют, чем пожалеют… и вообще… нет на земле правды, только на небе. Там-то уж есть. Однако никто еще оттуда не возвращался обратно, так что опять же неизвестно…