К этому времени, конечно, дыма и в помине не осталось. Шара Кери и Ференц Вираг сидят за столом, друг против друга, едят оладьи.
— Хороши же мы… Наверняка увидела нас та баба, — говорит Шара Кери.
— Ну и что? Пусть и ей будет какая-то радость.
— Разговоры ведь пойдут, господи…
— Пусть себе. Все равно скоро поженимся; только вот оформим, чтобы без объявления, — и все… Ишь, вздумали посмешище из меня делать. Не угодил я им… Ну, я еще покажу!
Кому он покажет и что — не успел сказать Ференц Вираг: шаги раздаются в кухне. Шара Кери вскакивает, выходит быстро. Чтобы опять не увидели их вместе.
— Здравствуйте. Пойдемте, пожалуйста, скорее.
— С женой что?
— С ней. Я думаю, это самое…
— Ступайте, я за вами следом, — и уходит обратно в горницу.
У Вирага темнеет в глазах. Это что же, так и станут ее каждую минуту таскать куда-то? Ну нет, он этого не допустит!
— Я такого не желаю терпеть, — говорит.
— Что терпеть?
— А то… что любой может вас схватить и потащить, когда захочет, а еще чтоб вы там во всякой грязи копались.
— Ну что ты, милый. Это ведь моя профессия!
— Профессия? Зачем жене профессия? Профессия у меня есть. Хорошая профессия, крестьянская. Нет на свете ее лучше. Если я не стал хорошим старостой, так и вам не быть хорошей повитухой. Проживем без этого. А сына вашего выучим. Ишь, со мной они вздумали в дурака играть! Ну ничего, попомнят они это… Господи, знаете о чем я этой ночью думал?
— Не знаю.
— О том… что надо мальчику образование дать.
— Милый… — Шара Кери кладет ладонь ему на руку.
— Так что… я свое слово сдержал, верно? — вытирает он рот, обнимает Шару.
— Да-да. Я в этом не сомневалась. Уж если я за кого возьмусь, дорогой… Нет, нет, отпустите меня! Идти мне надо. Сейчас пустите, а потом посмотрим, — выскальзывает она у него из рук, целует его на ходу.
А жену Ферко Тота забрало не на шутку: уж не до притворства ей. Все на окно смотрит в нетерпении. И вот в соседней комнате раздается наконец голос Шары Кери.
— Где тут у вас молодая жена? — слышится за дверью. Еще слышно, как свекровь сморкается в платок; открывается дверь, Шара Кери подходит к дивану, садится.
— Что у нас случилось? — берет Ребеку за руку.
— Господи… кажется, началось…
— Так это ничего, милая… Это так и полагается, — и расстегивает на ней платье. — Ну-ка, посмотрим…
— Ох, да как же ничего-то?.. Что он подумает, бедный?.. — устраивается Ребека для осмотра.
— Что подумает? То, что вы захотите. От вас зависит.
— Не знаю, как и быть… Ох, как бы чего не вышло.
— Все обойдется. Доверьте это мне. Ну-ка, посмотрим…
Ребенок появился на свет в пять часов. Мальчик. И сразу заверещал, как голодный поросенок.
Ферко прыгает от радости: то к ребенку кинется, то к жене — и вдруг замечает мать, которая стоит тихонько в ногах кровати и плачет.
— Что с вами, мамаша? — спрашивает он испуганно.
— Ох, сынок, сынок… — говорит та и отворачивается. Подходит к Шаре Кери. Шепчет ей: — Скажите, милая, что это за ребенок? Чей он? Ведь семь месяцев только, как поженились они…
Шара Кери смеется громко, поднимает ребенка:
— И чего вы все выдумываете? Чего боитесь? Ведь и слепому видно, что прежде времени он родился. Смотрите, уши у него какие. Недоразвитые. Видите? Ну смотрите!
— Да это я вижу… А если прежде времени… будет он жить-то?
— Что за разговоры? Почему ж ему не жить? Ребенок ровно на седьмом месяце родился, а семимесячные дети все выживают. Странно, правда? Если хоть на два дня раньше или позже родятся, значит, не жилец, на белом свете. А если на седьмом месяце, то будет жив и здоров… Бог знает, почему это так…
Ребека прислушивается к разговору, вздыхает. Может, и обойдется все. Феркин это ребенок, и все тут. Чей же еще? Ребенок вопит. Шара Кери уносит его в другую комнату, чтобы мать отдохнуть могла.
— Не ори, не ори. Ишь, разорался. Кто поверит, что ты семимесячный, если ты так орешь?.. — шепчет она, переворачивая младенца на животик.
Только в шесть часов уходит Шара Кери домой.
Удивляется, что дверь не заперта. Господи, она ж забыла сказать Вирагу, чтоб запер, когда будет уходить. Могли чужие забраться. И вправду чувствует необычный какой-то запах в горнице. В углу что-то зашевелилось: Ференц Вираг подымается с дивана.
— Ну, знаете ли… это уж слишком… — говорит Шара.
— Ничего не слишком, — отвечает Вираг. — Как хотите, а я без вас домой не пойду… Теперь уж все равно. К этому идет дела…