Труди все-таки заплакала и притянула своего волка к себе, ища успокоения в его тепле, в его силе. Тот обнял, баюкая, и тут же за это вновь поплатился. Не удержавшись, Труди напоследок коварно и больно укусила его в плечо:
— А это за то, что ты меня трахнул так, что я чуть не умерла от оргазма, но так и не сказал, как тебя зовут, дубина ты стоеросовая!
Все еще безымянный волк засмеялся, целуя мокрое от слез лицо Труди, а после шепнул ей в самое ухо:
— Рейнер. Меня зовут Рейнер.
— Я тебя ждала всю жизнь! — Труди хлюпнула носом, а после решительно обтерла его о все то же многострадальное плечо истинного. — Понимаешь? А тебя не было. И я… Я куролесила и блудила, пару раз чуть руки на себя не наложила — только музыка и спасала, а ты… Ты просто взял и дом рядом с моими родителями купил!
И тогда Рейнер отстранил Труди от себя, улыбнулся и, невольно вторя мудрому Мартину Зиверсу, сказал:
— Единый не дурак, знает что да как.