Я тогда… Ну, мы тогда с Зиной… с Зинаидой Николаевной, то есть, немного
повздорили. Она ушла от меня в расстроенных чувствах… Я выбежал
следом, кинулся к ней домой, ну, чтобы успокоить ее, что ли… И тут мне
встретился вот он, - Добряков слегка кивнул в сторону Рюмина. – «Что ты, говорит, такой невежливый, с подругой-то своей? Она, мол, только что пива
набрала да и побежала – куда, не знаю, но, мол, явно не в твою сторону». У
меня, понимаете, тоска такая на душе, а тут всякий… кому не лень еще
вмешиваться будет! Ну, и не выдержал я тогда, сам не свой был…
293
- Понятно, эмоциональное возбуждение, - кивнула Анна Кирилловна. – А
скажите, ударили каким-то специальным ударом, каким-то особенным
приемом, раз такие последствия мы видим на лице потерпевшего?
- Да… как вам сказать-то… В армии нас учили, конечно, боевые условия,
сами понимаете… Но в тот раз, поверьте, - Добряков приложил руку к сердцу
(«Опять какой-то глупый жест!» - мелькнуло у него), – я ни о чем таком не
думал. Видать, удар этот настолько в сознании, в памяти укрепился, что я
забыл тогда, что передо мной не смертельный враг, а так… шелуха какая-то…
Рюмин снова издал скрипучий звук.
- Давайте не будем оскорблять друг друга, - урезонила Добрякова Анна
Кирилловна. – Эпитеты постараемся не употреблять. Значит, вы не
сознательно таким жестоким способом ударили пострадавшего?
- Н-н-нет, совсем не сознательно, - замотал головой Добряков. – Говорю ведь, в запальчивости был, в тумане каком-то… Очень уж расстроился, что с
подругой так получилось…
- Расрефите мне? – послышался шепелявый, надтреснутый какой-то голос
Рюмина.
- Конечно, - разрешила Анна Кирилловна.
- Ф тот рас у нефо трукая потруфка в костях пыла, - залепетал Рюмин. – Он с
ней фалантался, а ефо Сина састукала с нофенькой. Фот и рассертилась на
нево. Фспрыкнула и послала ево кута подальфе…
Добряков чувствовал, как все лицо наливается кровью, и едва сдержался,
чтобы не приложить Рюмина еще раз.
294
- Ну, мало ли что у кого бывает, зачем же мы станем перебирать грязное
белье, - возразила Анна Кирилловна. – Одним словом, вырисовывается тот
факт, что подследственный и впрямь действовал под сильным
эмоциональным воздействием. Вы, гражданин Рюмин, попали ему, так
сказать, под горячую руку…
Рюмин вытянулся и собирался еще что-то сказать, но Анна Кирилловна мягко
осадила его движением руки и продолжала:
- Это, впрочем, не означает, что к подследственному не будет применено
уголовного наказания. Обязательно будет, ведь налицо нанесение телесных
повреждений…
- Фот-фот, именно на лицо, - пришла в движение гиппократова шапочка. –
Конефно, на лицо, кута еффё?
- Вот видите, подследственный, человек даже говорит с трудом, - заметила
Анна Кирилловна.
- Ага, - съерничал Добряков, - зато пиво хлещет по-прежнему, полным ртом и
с удовольствием! Никакой гипс ему не помеха!
- Это личное дело каждого, - пресекла Анна Кирилловна, - по крайней мере, ничего противозаконного этот человек не совершил. А вот в отношении вас, гражданин Добряков, следствие продолжается, - глядя в стол, она захлопнула
свою тетрадь. – Вы свободны, гражданин Рюмин. Подследственного я
попрошу задержаться.
Рюмин встал, пробормотал «то сфитанья» и осторожно вышел, неслышно
притворив за собой дверь.
- Вот что я хочу сказать вам, подследственный, - Анна Кирилловна подняла
глаза от стола и посмотрела на Добрякова. – Я прекрасно понимаю ваше
295
состояние, но поймите и вы. Закон есть закон, и уйти от ответственности вам
не удастся. Вы должны это определенно уяснить себе. Советую вам набраться
мужества. Уверена, у вас это получится. Так что прошу вести себя на
следствии достойно. Достойно офицера. Вам понятно?
- Понятно, - кивнул Добряков. – Можно идти?
- Идите, конечно. Завтра приходить не надо, а вот подругу вашу очень жду.
Отнесите-ка ей вот эту повестку, - Анна Кирилловна черкнула что-то на
бланке и передала Добрякову.
16.
Открыв дверь, Зина встретила его в прихожей, провела на кухню, где на столе
уже стояла бутылка водки, а на блюдце аккуратными кружочками краснел
сервелат. Добряков отметил, что она уже навеселе, и спросил:
- Ты без меня расслаблялась, я вижу?
- А ты думал, я не переживаю за тебя? - возмутилась Зина и села за стол. –
Выпила, конечно немного. Вон, пустая чекушка стоит, - кивнула она в угол, в
сторону мойки, но Добряков туда даже не посмотрел. - Угомонись. Если
нервишки расходились – самое время хлобыстнуть немного. Будешь?