* * *
Остаток ночи она не спала, много думала, неотрывно глядя в потолок. Наутро
она растолкала его, неловко прикорнувшего на маленькой кушетке возле
кровати, и поторопила:
- Почти восемь. Иди. Она приходит рано.
Он медленно одевался, отрыгивая пивом.
- Запашок от тебя, правда, но ничего. Она знает вашу шайку-лейку, -
презрительно бросила Зина.
Он прошел в ванную, умылся, на кухне допил остававшиеся полбутылки
пива.
- Ну фот, - крякнул, расплываясь в улыбке. – Софсем хорошо.
- У тебя мобильника нет? – спросила Зина.
- Никокта и не пыло.
- Тогда как сделаешь – зайди сообщить.
- А пифка купишь?
- Купить не куплю, а денег дам, сам возьмешь. Трудно мне ходить.
- Токофорились, - согласился он и толкнул входную дверь.
323
Она прошла в спальню, бросилась на кровать, уткнулась в подушку, чтобы
заглушить рыдания и долго, долго ревела.
Часов в десять раздался звонок. Она быстро вскочила, наспех поправила
волосы и бросилась к двери. На пороге стоял Добряков. Зина похолодела и, не в силах слова вымолвить, посторонилась и пропустила его.
Он ворвался напористо, весь взъерошенный какой-то.
- Слушай, мне только что звонила Анна эта… ну, как там ее… Кирилловна,
следовательша, - заговорил торопливо, сумбурно. – И сказала, что Рюмин
забрал заявление… А у тебя мобильник отключен чего-то…
- Как забрал? – она попыталась удивиться, но чувствовала, что это плохо у
нее получается. – Ты извини меня, я плохо спала всю ночь. Кто забрал?
- Да Рюмин, Рюмин забрал! Заявление свое на меня забрал! – Добряков едва
не подпрыгивал от возбуждения. – Представляешь, она мне говорит, что дело, мол, закрыто, все обвинения с меня снимаются и что я вновь обретаю
свободу передвижения!
- Да ты что! – Зина наконец овладела собой, и ее изумление уже не казалось
поддельным. Она взяла мобильник, потыкала в кнопочки и с наигранным
удивлением вздернула плечами:
- Точно отключился. Разряжен, - она взяла зарядное устройство, воткнула в
сеть и спросила:
– Забрал, значит? Что это на него нашло?
- Да хрен с ним, что на него нашло! – долдонил свое Добряков. – Главное, что
я чист, понимаешь, чист! И никакого суда, никакого суда не будет! Я
памятник этому засранцу поставить готов! Милый мой засранец,
324
единственный, неповторимый засранец! Надо будет проставиться ему, что ли, как ты считаешь?
- Да ты погоди, не суетись, проходи, сядем, расскажешь все подробно, - она
подтолкнула его к кухне, а сама быстро выдернула из клеммы проводок
звонка. Впрочем, это было ни к чему: Рюмин мог, как и прежде, затарабанить
в дверь.
«Но где его черти носят? – мучилась Зина. - Просила ведь сразу после
ментовки ко мне! Теперь-то уж не дай бог…»
Она зашла на кухню. Добряков, раскрыв глаза, смотрел на пустые пивные
бутылки, составленные на полу возле мойки. Зина прокляла себя, что не
выбросила их в мусоропровод.
- Это что? – спросил он.
- Это бутылки из-под пива, как видишь, - невозмутимо пожав плечами,
ответила она, лихорадочно соображая, что бы такое придумать.
- Ты без меня пила? Пока я отсыпался, ты расслаблялась? – он готов был
обидеться не на шутку.
- Хватит пороть чушь! – ее нервы не выдержали, и она сорвалась на крик. –
Тебе что важнее сейчас – мое пиво или твоя свобода? Подружка ко мне
приезжала вчера вечером, ясно? Принесла с собой. Не могла же я ее выгнать!
Я и не пила почти ничего, все она выхлестала.
- Да? – растерялся Добряков. – И когда же она уехала?
- Вчера и уехала, поздно вечером. Я приглашала ее остаться переночевать, но
у нее какие-то дела срочные.
- А сама-то чего такая помятая? – смягчаясь, поинтересовался он.
325
- Да говорю ж тебе, спала плохо, все ворочалась, о тебе все думала… А тут, видишь, какой оборот… Ну садись, рассказывай, я что-нибудь перекусить
найду.
Она подошла к холодильнику, бросила случайный взгляд за окно, на улицу и
обомлела. Под самым ее окном, на тротуарчике посреди газона стоял Рюмин
и, глядя на нее, энергично жестикулировал.
Зина испуганно обернулась.
- Слушай-ка, давай-ка сходи для начала прими ванну.
- Да я вроде не грязный, - заартачился Добряков.
- Иди-иди, - она подошла вплотную, - освежись, смой с себя весь негатив
прошлых дней. Ты теперь, можно сказать, родился заново. Так что давай,
помойся хорошенько, а я пока приготовлю поесть. Потом и поговорим. Тебе
ведь пить не хочется?
- Да нет, - ответил Добряков, послушно поднимаясь. – Ладно, и впрямь стоит