попытке встать со стула. Стоило немного полежать, и боли проходили, но при
физических нагрузках появлялись опять.
Подружки посоветовали Зине обратиться к врачу. Тогда-то и выявили ту
странную, доселе незнакомую ей болезнь с таким загадочным – коксартроз.7
Врач сокрушенно покачал головой и категорически заявил, что надо садиться
на группу инвалидности. Сама инвалидность не пугала Зину. Но вот как
быть, если придется прекратить поездки в Турцию? Но тут снова подружки
подбодрили ее: «На что теперь тебе эта Турция? Квартира у тебя есть, денег
полно. Живи на проценты, и весь хрен до копейки!»
По сути они были правы: на обоих счетах денег у Зины было вполне
достаточно, и можно было остаток жизни жить припеваючи.
- Припиваючи! – шутили подружки.
7 Коксартроз - артроз тазобедренного сустава.
139
И Зина поехала на медико-экспертную комиссию. В ту пору инвалидность
еще давали охотно, поэтому она получила сразу вторую группу. Она свернула
торговлю, передав свое место на рынке подружке Вальке.
Врач-ортопед заявил Зине, что, скорее всего, в скором времени понадобится
операция и намекнул, что если она хочет установить качественный
импортный протез, то для этого понадобятся деньги.
- Немалые, - уточнил он.
- И сколько же? Ну, в среднем.
Врач назвал сумму, которая показалась Зине, при имеющихся у нее средствах, просто смехотворной, и она согласилась. Врач записал ее на очередь и заявил, что в любом случае ждать придется несколько лет: поскольку протезы очень
дорогие, выпускают их в ограниченных количествах.
- Я никуда и не спешу, - ответила Зина и стала спокойно жить. Жить-
попивать. И проценты снимать. Благо денег куры не клевали.
Прошел год, и тут новая беда – умерла мать. Перед смертью, едва двигая
побелевшими губами, она сказала дочери:
- Бог тебе судья, Зина, ни за что тебя не виню. Об одном прошу: Витеньку
береги.
Зина и берегла. Похоронив мать, почувствовала вдруг, что виновата перед
сыном, недодала ему в детстве ласки и тепла. Стала уделять больше
внимания учебе, подтянула его по русскому, литературе и истории. В
результате Витя неплохо окончил школу, но поступать в институт не стал: решил сначала отслужить в армии. Однако в армию его не взяли:
обнаружилась какая-то подозрительная болезнь, причину которой врачи пока
что Зине не назвали, однако посоветовали ей внимательно наблюдать за
сыном – во избежание развития у него нежелательных и настораживающих
140
симптомов. Что это могут быть за симптомы, они тоже не сказали. Отметили
только, что особенного внимания требует поведение юноши, так как вполне
возможны нежелательные и весьма неприятные последствия.
«Мудрецы! – подумала Зина. – А чего мудрят, и сами не знают. Здоровый
парень у меня, какие там еще последствия!» - и стала жить по-прежнему. В
институт сын не поступил, идти на платное отделение категорические
отказался, хотя денег у матери хватило бы и на три отделения, решил как
следует подготовиться и пробовать на следующий год честно поступать на
бюджетное отделение. А пока что устроился слесарем механосборочных
работ на подшипниковый завод. Да так вписался в коллектив, настолько
прочно овладел профессией, что в самое короткое время получил второй
разряд, а вскоре после этого и третий.
С недавних пор Зина перешла на легкие напитки, пила пиво, коктейли, сухое
вино, однако и этим зельем могла налакомиться так, что себя не помнила.
А через год после смерти матери Зина Кузихина по пьяной лавочке
познакомилась с Егором Добряковым.
9
О своей жизни Зина, опуская подробности и лирические моменты, рассказала
Добрякову в тот же день, когда, разгоряченные недавними объятиями, они
еще лежали в постели. Зина курила и допивала последнюю бутылку пива,
Добряков свою уже выпил, смотрел в потолок и с наслаждением
прислушивался к тому, как приятная, убаюкивающая нега обволакивает тело.
- Как сам? – спросила Зина, выкурив сигарету и задавив окурок в пепельнице
на прикроватном столике.
141
- Хорошо, когда хорошо, - сладко потянувшись, ответил Добряков и
повернулся на бок – обнять ее.
- Погоди, - отстранилась Зина. – Надо подумать о добавке. Это последнее, - и
она поставила пустую бутылку на пол.
- Так… это самое… мне, конечно, неловко… - смутился Добряков. - Но я в
общем-то на последние тогда в киоске две бутылки купил.
Она закатилась раскатистым трескучим смехом, будто пулеметная очередь