тому же ничего еще не кончилось», - успел подумать он, но промолчал,
слушая дальше.
- Да и оброшенности твоей пора положить конец, а кто это сделает, кроме
меня, не так ли? – и ее глаза блеснули едва уловимой улыбкой.
- Чему? Чему конец положить? – недоуменно воззрился на нее Добряков.
- Оброшенности твоей, говорю, - повторила она. – Не знаешь такого слова?
Добряков, делать нечего, должен был признать, что отродясь его не слышал, и
помотал головой.
274
- Заброшенность, одним словом, неухоженность, - пояснила Зина. –
Посмотри на свой образ жизни. От стакана к стакану ведь?
Добряков даже обиделся немного на такие слова, но промолчал и спросил
только:
- А что я слова этого нигде не встречал?
- А ты что, любитель русской литературы?
- Да не так, чтобы очень…
- Вернее – совсем не любитель, - усмехнулась она. – Иначе бы мог встретить
это слово в «Мелочах жизни» Салтыкова-Щедрина.
Добряков поежился, Зина заметила и смягчила натиск:
- Но ведь в училище вас наверняка заставляли конспектировать Ленина?
- Ну да, было дело, - кивнул он.
- Так вот, в сочинениях самого человечного Ильича тоже немало случаев
употребления этого слова. И как раз в значении, точнехонько применимом к
твоей ситуации. Классик все-таки он был, вождь-то наш. Далеко вперед
видел. О тебе вот, видишь, все знал… - Зина легонько прыснула, но потом не
удержалась и рассмеялась в полный голос, от души. Уронила лицо в подушку
и все хохотала, хохотала, как помешанная. Добряков сперва так и понял, что с
ней что-нибудь не то в этом смысле. Он дотронулся до ее вздрагивающих
плеч, но она вдруг вскочила и бросилась на него. Навалилась всем телом, повалила его на спину, а сама налегла сверху, придавила и, разом прекратив
смеяться, начала неистово целовать его жаркими губами – в лицо, в глаза, в
волосы.
- Ты… что… Зина! – шептал он, нисколько, впрочем, не сопротивляясь.
275
- Возьмешь меня? Возьмешь? – в перерывах между поцелуями, шептала она.
– Я тебе верной женой буду, таких ты никогда не встречал…
- Тут ты права… не встречал, - увертываясь от ее губ, он пытался ответить. –
У меня в общем-то… и жены никогда не было… В настоящем смысле…
- Будет… будет… увидишь! – дышала она короткими, жгучими словами.
От этих слов ее, от настойчивых, ненасытных поцелуев Добряков снова
почувствовал пробудившееся желание, и оно, как всегда было с Зиной,
показалось ему ослепительным и не похожим на прежние его желания…
Потом они снова лежали и ждали, пока уляжется дыхание и сердца
заработают в обычном ритме. А когда это произошло, Добряков, под
впечатлением случившегося, дал Зине свое согласие.
Она предложила отметить это событие распитием второй бутылки водки, и он
охотно согласился. Они еще раз, теперь уже вместе, приняли душ и прошли
на кухню. Пили не спеша, чтобы вернее усвоилось, к тому же оба помнили, что завтра с утра Добрякову непременно нужно быть в отделении милиции, у
такой сговорчивой, как ему показалось и как он представил Зине,
следовательши Анны Кирилловны.
15.
Наутро он едва поднялся. Хорошо, Зина растормошила, сам бы ни за что не
проснулся. Кое-как продрал глаза, постарался сосредоточиться и уставил на
нее мутные глаза.
- Ну, чего? – слабо выдавил.
276
- Как чего? – вскинулась она. – Не помнишь уже? Нет, так не пойдет!
Вставай-ка, дорогуша, нам надо, чтобы ты регулярно ходил отмечаться, иначе
нам никакой адвокат не поможет.
Добряков вспомнил, поморщился, перекосил лицо и отмахнулся:
- Да вряд ли надо идти… Я никакой…
- Как не надо? – не унималась Зина. – Еще чего скажешь! Думаешь, я в
порядке? Но иногда надо уметь себя пересиливать. Живо поднимайся! Я вон
чаю крепкого тебе заварила.
- Чаю? – кисло протянул Добряков. – Какой прок-то с него?..
Он медленно сел на кровати, посидел с полминуты, пошарил ногой на полу, нашел тапочки, с трудом сунул в них непослушные ноги и поднялся,
переламываясь всем телом.
- Слушай, а может, просто можно позвонить ей, она ведь телефон дала, - еле
слышно прошептал он, но Зина услышала.
- Ага! И что мы ей скажем? Что наш подследственный за неимением времени
и желания положил на всех большую и толстую штучку? Так, что ли? Тогда, конечно, можешь не ходить, - Зина обиженно надула губы и вышла из
спальни.
- Только тогда больше на меня не рассчитывай, - донесся до него ее
раздраженный голос. – Жалко денег только, теперь адвокат их все равно не
отдаст…
Добряков постоял в растерянности, еще раз прислушался. Тишина. Выдохнув