Её губы дрогнули.
— Ты, конечно, и правда лев. Но всё равно остался идиотом.
Я усмехнулся.
Одуванчик уверенно шагал по равнине. Всё здесь было ему знакомо. Здесь я его нашёл. Здесь его стадо.
И вдруг…
РЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫК!
Анна взвизгнула.
Я даже не обернулся.
— Быстрее, Одуванчик. Эта тварь ещё жива.
— ЧТО ЗА ХРЕНЬ?! — заорала Анна.
Я ухмыльнулся.
— Надеюсь, ты помнишь, где я разбросал мины, Одуванчик!
Верблюд рванул.
Охота началась.
Глава 55. Последняя крепость мужика
— Я бессмертный, сука!
Одуванчик летит по равнине, песок и камни вздымаются под его копытами. Ветер рвёт одежду, в уши бьёт оглушительный рёв. Взрывы сотрясают землю, один за другим, сотрясая воздух ударными волнами. Мины рвутся, песок и куски скал летят в стороны, но Циклоп идёт.
Этот одноглазый ублюдок даже не замедляется.
Анна орёт:
— ОН ВСЁ ЕЩЁ БЕЖИТ!
Я хватаюсь за обрез, прижимаю к плечу, жму спусковой крючок. БАХ! — дробь врезается в грудь циклопа, но он даже не моргает.
— Да ты издеваешься?!
Одуванчик с диким рёвом скачет зигзагами, избегая минных полей, ориентируясь по запаху. Я чувствую, как он разгоняется ещё сильнее, понимая, что у нас один шанс.
Красная Скала растёт перед нами, возвышается над равниной как древний монумент.
— Держись, Анна!
— Чёрт возьми, что мы вообще делаем?!
— Показываем этой твари, кто тут батя!
Одуванчик бросается в проход, ведущий в мою крепость.
Скалы дрожат, откалываются глыбы, но держатся. Внутри — пустота, сожжённые остатки моего прошлого, осколки войны, гильзы, старые автоматы, ящики с патронами, ржавые каски, каркасы машин.
Я вскакиваю с Одуванчика, бегу к центральному механизму — рычагу, который я поставил ещё тогда, годы назад.
Циклоп прёт, ломая стены, давя камни, продираясь сквозь коридор. Скала стонет, но держится.
Я хватаюсь за рычаг.
— ЖРИ, СУКА!
Я дёргаю его вниз.
Сверху падает Т-34.
БАБАХ!
Гулкий металлический удар разносится эхом, когда чистый вес советского танка обрушивается прямо на голову Циклопа.
Он шатнулся.
Он завопил, оглушая всех.
Я смеюсь.
Я рву горло, крича, как человек, который поймал медведя в мышеловку.
— НА ТЕБЕ, СУКА! А-А-А-А-А-А-А-А-А!
Анна стоит в стороне, вцепившись в кинжал, глаза огромные, как блюдца.
— Ты… Ты…
— Я — бессмертный!
Циклоп шатаясь, делает пару шагов назад. Контуженный, он понимает, что не может победить.
Я выдыхаю.
Он разворачивается и уходит в ночную пустыню, оставляя за собой след разрушенных камней и крови.
Я смотрю ему вслед, тяжело дыша.
Анна, наконец, очухивается и подходит ко мне, пихает в плечо.
— Ты больной!
Я ухмыляюсь.
— Но живой.
Крепость прошлого
Мы стоим в тишине. Только ветер свистит между камнями.
Здесь всё пропитано войной.
Анна молча осматривается, трогает остатки автоматов, касается ржавых касок, ногой пинает обломки снарядов.
— Ты правда жил здесь?
— Год.
Она морщится.
— Это не убежище. Это гробница.
Я вздыхаю.
— Теперь да.
Мы идём дальше. Я роюсь в старом складе, нахожу несколько сумак гранат, порох, две ракеты к РПГ.
И кое-что важное.
— Боже мой…
Анна смотрит на меня.
— Что?
Я смеюсь, вытаскивая из пыли чёрные ящики с металлическими решётками.
— Они работают!
Анна нахмуривается, осторожно касается корпуса.
— Это артефакт?
Я хлопаю по пыльному корпусу.
— Вроде того. Он умеет ловить музыку из прошлого.
Она скептически смотрит.
— Ты точно не одержим древними проклятиями?
Я хлопаю колонку, и она тихо потрескивает.
— Может быть. Но если это проклятие, то оно чёртовски крутое.
Анна фыркает.
— Я уже боюсь узнать, что ты ещё хранишь здесь.
Я поднимаю бутыль с тёмной жидкостью.
— Нет. Больше всего я рад этому.
Она прищуривается.
— Что это?
Я ухмыляюсь.
— Кровь дракона.
Анна моргает.
— Ты шутишь.
— Нет. Видишь Одуванчика? Рога? Он отпил каплю.
Она смотрит на моего верблюда, который флегматично жует.
— …И что, если он выпьет ещё?
Я пожимаю плечами.
— Либо станет драконом, либо убьёт нас всех.
Анна теряет дар речи.
— И это… твой… план Б?!
— Ага.
Она просто обхватывает лицо руками.
— Мы все умрём.
Я хлопаю её по плечу.
— А кто не рискует, тот не пьёт самогон.