— Я пойду, — Тоня даже не дала шанса сказать хоть слово Илье. Мужчина жестом указал рыжеволосой направление, в котором нужно следовать.
— Вот халат. Надевайте, — девушка послушно накинула белую ткань на себя. — У вас ровно пять минут. Руками ничего не трогать. Там стерильное помещение. Договорив, мужчина открыл дверь реанимационного отделения и впустил туда Тоню.
Ахматова быстро зашла вовнутрь, оглядываясь по сторонам. Её чуть не подкосило, когда она увидела Максима в таком плачевном состоянии.
Множество всяких присосок и проводов, подключённых к его телу. Капельница. Какие-то пикающие приборы, в которых она совсем не разбиралась. И он. Такой бедный и такой жалкий. На голове бинтовая повязка. На шею тоже наложена своеобразная повязка, а точнее — ортопедический воротник. В районе ребер тоже видны бинты. На правой ноге, а точнее на её лодыжке — гипс.
Видеть Кислого в таком состоянии — всё равно, что увидеть его мертвым. Он всегда был для Тони воплощением чего-то оптимистичного и дерзкого. А тут безжизненное и полностью искалеченное тело.
Ахматова подошла чуть ближе. Огляделась. Никто за ней не наблюдал. Она обхватила правую ладонь парня, пытаясь не заплакать. Его тело было таким обмякшим, будто неживым.
— Прости меня за всё, — всё, что рыжеволосая смогла из себя выдавить без слёз.
Тоня стала аккуратно сжимать в руке ладонь Максима, пытаясь хоть на секунду почувствовать тепло его рук. Обычно они такие горячие. Девушка всегда в шутку называла парня обогревателем из-за его чрезмерно горячей температуры тела в любую погоду. Он же шутливо говорил, что это всё потому, что он истинный горячий мужчина.
Сейчас рука хоть и была теплой, но не такой, как обычно. Максим сейчас вообще не был похож на себя обычного.
Пять минут пролетело незаметно, и вот за спиной у Ахматовой послышались шаги врача. Ещё раз взглянув на своего возлюбленного, Тоня тяжело вздохнула и без колебаний вышла за мужчиной.
— Вы так не переживайте, у него сильный и молодой организм. Он быстро восстановится. Единственное — поменьше заставляйте его волноваться. Ему сейчас нужны только положительные эмоции, — они вернулись в длинный коридор.
— Во сколько к нему можно будет завтра? — немного успокоившись после успокоительного, Тоня вела себя уже более достойно и серьезно.
— Приходите днём. Часа в три-четыре. Витаминчиков с собой захватите. Но не цитрусы.
— Хорошо, спасибо. И спасибо за то, что позаботились о нем, — девушка благодарно улыбнулась мужчине.
— Это моя работа, — мужчина в белом халате ответил ей искренней улыбкой и удалился.
Ильи нигде не было, поэтому Тоня вышла на улицу сама. Решив уже было, что шатен её бросил одну, она вышла на дорогу, чтобы поймать попутку. Но голос приятеля окликнул ее сзади.
— Далеко собралась? Садись, я тебя сам отвезу, — они сели в джип парня.
— Где ты был? — совсем безразлично отозвалась рыжеволосая, смотря в пол прямо перед собой.
— Разговаривал с парнем, который говорил с тобой по телефону. Он отдал мне телефон Макса и сказал, что авария была очень странной.
— То есть? — Ахматова убирала в сумку телефон своего возлюбленного, который отдал ей Илья.
— То есть Макс сам врезался в это бетонное здание на полной скорости. Как будто бы пытался покончить с собой, — они оба замолчали.
Дальше ехали молча. Тоня пыталась понять причину столь странного поведения Кислого, а Илья не хотел грузить её вопросами.
Распрощавшись с Шиловым, Ахматова приняла душ и крепко уснула, даже не разобрав кровать.
***
Утром Лиза проснулась от запаха оладьев или блинчиков. Удивившись такому утреннему запаху, она мигом двинулась на кухню.
Возле плиты, словно пчёлка, бегал Руслан, пребывая в хорошем настроении. Что было странно после вчерашнего явления Онегина.
— Доброе утро, — брюнетка села за стул, ожидая, пока ей подадут завтрак.
— Доброе. Извинительный, именно извинительный, — заостряя внимание на неправильном употреблении слова, а точнее, его выдумку, Рус положил перед девушкой тарелку с блинчиками и чашку с кофе. — Завтрак.
— Спасибо. Но не стоило. Мы же друзья. Я бы и так простила твое поведение без примирительных завтраков, — девушка принялась за еду.
— Ну и ладно. Приятного аппетита.
Повисло долгое молчание, которое начинало раздражать и одного, и вторую. Первой не выдержала Васютина.
— А в чём, собственно, причина твоего вчерашнего запоя? — она внимательно посмотрела другу в глаза.
— Вспомнил былые времена. Тебя, Тоню, Макса. Нашу дружбу. Стало грустно. Выпил немного. Потом вспомнил нашу с Тоней тайну. Стало ещё больше грустно. Опять выпил. И так по кругу, — вспоминая события вчерашней ночи, Руслан снова загрустил.
— А что за тайна у вас с Тоней? Ты никогда мне не говорил.
— Это очень долгая история. Это наша общая тайна. Мы когда-то поклялись не говорить об этом никому. Но, думаю, что теперь это ничего не стоит, — Онегин посмотрел на тарелку, а потом на Лизу, внимательно слушающую его.
Ему захотелось поделиться самым сокровенным с Лизой. Он был уверен, что после этого Васютина захочет поговорить с Тоней и даже сможет её простить.
========== 20 глава ==========
Утром Тоня проснулась от жуткой головной боли. В висках трещало так сильно, что ещё чуть-чуть и голова разлетится на тысячи маленьких осколков, которые уже будет не собрать воедино. Всю ночь она плохо спала. А если и засыпала, то просыпалась от жуткого кошмара, связанного с Максимом. Ей все снилось, что он намеренно врезается в бетонную стену и его последними словами становятся обвинения в адрес Тони: «Во всем виновата ты, грёбанная шлюха!»
Отчасти, это было правдой. В последнее время Ахматова вела себя как последняя проститутка. То вешалась на Максима, то на Илью. Казалось бы, что ей нужно? Максим любит её всем сердцем. Да, он вспыльчив и иногда слишком груб, но он вовремя всё осознаёт и готов сделать всё, чтобы загладить свою вину. Да и дружат они с детства. Илья же для Ахматовой — сплошная загадка. Вроде бы, и хороший парень, который умеет поддержать в нужный момент. Может развеселить, спеть для тебя. Он многое знает, он гораздо опытнее Максима, но его недостаток в том, что он не любит Тоню.
Поднявшись с постели, Ахматова обнаружила, что вся её кожа влажная и липкая от пота. Кое-где одежда даже прилипла к телу, создавая неприятные эффект и ощущения. Девушка решила принять душ. Сейчас это будет как никогда кстати. Взяв из шкафа мягкое и бархатное полотенце светло-голубого цвета, она зашла в ванную комнату.
Сначала Тоня почистила зубы. Делала она это как и все нормальные люди: взяв чёрную, как смола, щётку, она выдавила на неё зубную пасту с ароматом мяты и начала тщательно «намывать» свои белоснежные зубы. После, скинув с себя пижаму, Ахматова зашла в душевую кабину. Теплая струя воды обдала её нежное тело, придавая ему свежесть и лёгкость. В такие моменты девушке казалось, что она смывает не только грязь, но и проблемы.
Закончив с водными процедурами, Тоня принялась за завтрак. Делала она всё не спеша. В школу идти не хотелось, поэтому можно было побаловать себя чем-нибудь повкуснее, чем залитыми молоком хлопьями. Антонина достала сковороду и яйца, чтобы приготовить себе яичницу. Она её просто обожала, но вкуснее маминой яичницы она никогда не пробовала.
— Мама… — вдруг вслух произнесла Тоня, и уголки её губ опустились вниз, создавая грусть на лице.
Ей всегда было плохо, когда она вспоминала маму. Ахматова так рано потеряла её. Как же ей сейчас хотелось бы обняться с ней крепко-крепко и никогда не отпускать. Тоня помнит всё: рыжие, как самые сладкие и спелые апельсины, волосы, доставшиеся и ей по наследству. Зелёные глаза. Когда девушка в них смотрела, она видела там свет и любовь. Голос… такой нежный и звонкий. Самый лучший голос во Вселенной. Воспоминания о матери заставили Тоню заплакать. По её щекам начали безостановочно литься большие капли слёз, то и дело попадающие в завтрак.