Вскоре он вернулся в свою комнату и снова подумал о том, что надо бы позвонить Кейт. В Коннектикуте было около семи часов вечера. Наверное, она дома, обедает с Патриком – хотя, может быть, она куда-нибудь и вышла.
Но как ни странно, ему совершенно не хотелось разговаривать с женой. Он не желал врать ей и утверждать, что все прекрасно, – и не мог рассказать о том, что действительно произошло во время его встречи с Сушаром, ведь его жена немедленно поведает обо всем этом своему отцу. Лежа в постели в своем номере, он чувствовал себя ужасно одиноким оттого, что не мог поделиться с самым близким человеком тем, что его так волновало. Да, на этот раз Париж – место, которое должно было бы быть раем, – казался ему своего рода чистилищем. Ночной воздух был теплым, и Питеру стало лучше – физически по крайней мере. Плавание помогло ему. И встреча с Оливией Тэтчер. Она была такая красивая и сказочная – отмеченная какой-то тенью одиночества. Питер не мог понять, что именно заставляло его думать об Оливии так – то, что он читал о ней, или то, что он успел заметить в ее карих бархатных глазах, полных тайн и загадок. По крайней мере точно он мог сказать только одно – при виде этой женщины хотелось подойти поближе и прикоснуться к ней, как к редкой бабочке, – просто чтобы понять, может ли он это сделать и не исчезнет ли она от его прикосновения.
После этого он уснул, и ему снились экзотические бабочки и женщина, прятавшаяся от него за деревьями в жарком тропическом лесу. Питеру все время казалось, что он заблудился; он начинал паниковать и плакать, но тут женщина возникала снова и безмолвно вела его в безопасное место. Он не мог разобрать, кто была эта незнакомка, но был почти уверен в том, что это Оливия Тэтчер.
Проснувшись поутру, он все еще думал о ней. Это было странное чувство – скорее галлюцинация, чем сон. После того как Оливия снилась ему целую ночь, у него создалось ощущение, что он действительно знает ее.
И вдруг зазвонил телефон. Это был Фрэнк. В Америке в это время было четыре часа утра, в Париже – десять. Его тесть и начальник жаждал узнать, как прошла встреча с Сушаром.
– Откуда вы знаете, что я с ним вчера виделся? – спросил Питер, пытаясь проснуться и собраться с мыслями. Фрэнк Донован каждое утро вставал в четыре, а к половине седьмого или к семи оказывался в офисе. Даже сейчас, после того как он несколько месяцев назад начал передавать свои дела зятю (по крайней мере он так говорил), он не отказался от этой привычки.
– Я знаю, что ты уехал из Женевы в полдень, и без труда вычислил, что ты не будешь терять время. Ну, что хорошего скажешь? – Голос Фрэнка был на редкость бодрым, и Питер немедленно вспомнил, какой смертельный ужас охватил его вчера после разговора с Полем-Луи Сушаром.
– На самом деле испытания еще не закончены, – расплывчато ответил Питер. И зачем только Фрэнк позвонил ему? – Я должен подождать здесь несколько дней, пока все не будет завершено.
Фрэнк звонко рассмеялся, и его смех больно ударил Питера по нервам. Что же ему сказать своему тестю?
– Ты ни на мгновение не можешь оставить своего ребенка, да, сынок?
Впрочем, Фрэнк его понимал. Они слишком многое вложили в «Викотек» – как деньги, так и время, – а что до Питера, то новый продукт компании должен был стать воплощением его самой большой мечты. По крайней мере Сушар не сказал, что это вообще бесполезное дело, думал Питер, садясь в кровати. Проблемы – и ничего более. Серьезные проблемы, ничего не скажешь; но надежда на то, что его драгоценное дитя все же родится, по-прежнему оставалась.
– Ну что же, желаю тебе сполна насладиться Парижем. Без тебя тут все в порядке. На работе ничего особенного не происходит. Сегодня мы с Кэти обедаем в «21». Поскольку она не возражает против твоих поездок, я считаю, что могу ее тут немножко развлечь без тебя.
– Спасибо, Фрэнк. Когда испытания будут завершены, я с радостью обсужу с вами их результаты. – Нельзя было делать вид, что ситуация совершенно безоблачная. – По-моему, он обнаружил какие-то подводные камни.
– Ничего серьезного скорее всего, – не задумываясь ответил Фрэнк.
Результаты тестов, проведенных в Германии и Швейцарии, были слишком хороши для того, чтобы вызывать какое-либо беспокойство. Питер тоже так думал, пока Поль-Луи не предупредил его о том, что «Викотек» – потенциальный убийца. Теперь он надеялся только на то, что Сушар в чем-то ошибся и проблемы не так велики, как кажутся сейчас.
– И чем ты собираешься себя занять, томясь в ожидании? – беззаботным голосом спросил Фрэнк.
Фрэнк любил своего зятя; они всегда были хорошими друзьями. Питер был разумным и неглупым человеком – и идеальным мужем для Кэти. Он позволял своей жене делать то, что ей нравится, и не вмешивался в ее взгляд на вещи, когда она посылала детей в «правильные» школы – то есть в Эндовер и Принстон. Каждый год он посещал Мартас-Виньярд и уважал те отношения, которые еще в детстве сложились у Кэти с отцом. А помимо всего прочего, Питер был идеальным президентом для «Уилсон-Донован». И хорошим отцом для мальчиков. На самом деле раздражало Фрэнка в нем лишь немногое. Временами Питер был очень упрям в тех вещах, которые его совершенно не касались, – например, в вопросе насчет интерната и в семейных вопросах.
Его идеи по поводу маркетинга вошли в историю, и благодаря ему «Уилсон-Донован» была самой процветающей фармацевтической фирмой. Фрэнку в свое время удалось развить крупное семейное дело в гигантскую империю, но именно Питер сделал эту империю интернациональной. «Нью-Йорк тайме» писала о нем постоянно, а «Уолл-стрит джорнэл» называла его «чудо-парнем фармацевтики». Совсем недавно тамошние журналисты хотели взять у него интервью по поводу «Викотека», но Питер сказал, что компания еще не готова к нему. И еще его пригласили выступить на заседании одного из комитетов конгресса, посвященном этическим и экономическим аспектам формирования цен на фармацевтическую продукцию. Питер еще не решил, когда уделить им время.
– Я взял с собой работу, – ответил Питер, глядя на залитый солнцем балкон. Ему совершенно не хотелось делать то, о чем он говорил своему тестю, и тем не менее он продолжал: – Я поработаю на своем компьютере и пошлю сделанное в офис. А потом пойду прогуляюсь.
В конце концов, впереди у него был целый день.
– Не забудь как следует запастись шампанским, – игриво заметил Фрэнк. – Вам с Сушаром будет что отпраздновать. А когда ты вернешься, мы продолжим празднование уже здесь. Можно сегодня же позвонить в «Тайме»? – как ни в чем не бывало добавил он, но Питер нервно покачал головой и встал, длинный, худощавый и совершенно голый.
Я подожду. Мне кажется важным дождаться результатов последнего исследования, чтобы никаких сомнений уже не оставалось, – торжественно произнес он, спрашивая себя, не может ли кто-нибудь увидеть его сквозь открытое окно. Его черные волосы были взъерошены, а бедра он обмотал махровым гостиничным полотенцем.
– Не надо так нервничать, – упрекнул его Фрэнк. – Испытания должны пройти успешно. Позвони мне, как только что-нибудь разузнаешь, – торопливо закончил он, поняв, что опаздывает в офис.
– Хорошо. Спасибо за звонок, Фрэнк. Передайте Кейт привет, если я не дозвонюсь ей прежде, чем вы с ней увидитесь. Вчера ее целый день не было дома, а сегодня ей еще рано звонить, – сказал Питер, словно желая объясниться.