Неделю, пока родители были на острове, я с ними ежедневно поддерживала связь. Было заметно, что эта поездка вдохнула жизнь в отца и в их отношения с мамой, у него горели глаза и были большие планы на компанию. Один из которых - выкупить свои шестьдесят процентов у друга, которые положены по праву. Мы с мамой полностью поддерживала отца в его решение.
День, когда родители возвращались домой, совпадал с последним днем лагерной смены. Мы с ними договорились, что они заберут меня по дороге, так как было по пути. Я сильно соскучилась по родителям, поэтому с нетерпением ждала встречи с ними.
В положенное время к воротам лагеря подъехала машина, которая везла родителей в аэропорт. Я ускорила шаг, увидев что открывается пассажирская дверь хотела было ринуться к ней, потому что с той стороны обычно сидел отец, но вместо своего родного, любимого папы, я увидела Андрея Викторовича.
В груди начало странно покалывать, а в душе появилось странное предчувствие, которое я до последнего старалась не замечать. Остановившись, я отказывалась просто идти дальше. Тогда папин лучший друг стал сам ко мне приближаться. Это наверное был первый раз, когда я обратила внимание на его внешность. Сейчас я понимаю, что мне просто хотелось запомнить каждый сантиметр человека, который нес «дурную весть». Мужчина сорока лет, невысокого роста, темноволосый с густыми бровями, щетиной и тонкими губами. Он явно был не в настроении и уставшим, об этом говорил спущенный галстук и расстегнутая верхняя пуговица на рубашке.
- Андрей Викторович? А где мои родители? - Сказав эти слова, я заглянула за плечо друга семьи в надежде увидеть как моя мама выходит из машины.
- Маша. - Начал Зуй, голос его был такой же уставший как и он сам. Но я бы не сказала, что он был спокоен, а наоборот, достаточно раздражен. Я задержала дыхание, потому что ощущала, что те слова что он сейчас скажет перевернут весь мой мир. - Самолет, на котором летели твои родители, пропал с радаров сразу же после вылета с острова.
- Ничего страшного, это может быть связано с помехами. Ведь так? - успокаивала я себя, но в глубине души уже давно все поняла. Всему конец.
Мой собеседник вздохнул как палач, перед тем как в последний раз поднять топор.
- Нет. Были найдены горящие обломки самолета, как раз на том самом месте где самолет исчез на радарах. Экспертиза еще предстоит, однако, нет сомнений что это мой самолет и что в нем были твои родители. А также установили, что все кто находился в самолете - погибли. Мне очень жаль.
Каждое его слово было для меня как ударом того самого топора палача: безжалостным, резким, бесчувственным.
Что происходило дальше я совсем не помню, те дни удалились с моей памяти навсегда. Я не помню похороны, да и хоронить было нечего. Тела родителей так и не нашли. Опознание произошло только по маминой сумочке, которая каким-то чудом не сгорела. Внутри лежал телефон, наша семейная фотография на полароид, который родители подарили на Новый год и золотая цепочка с кулоном в виде слезы, которая досталась маме от ее мамы, моей бабушки. А теперь это украшение ношу я, как напоминание о своей семье, которой у меня нет... Правда через какое-то время я сняла кулон, потому что мысли о семье для меня все еще невыносимы.
После гибели родителей наш дом, «наше семейное гнездышко» как называла его мама, ушло на аукцион «под молоток» в счет долгов. Вот так я осталась без семьи, без дома, без воспоминаний.
На тот момент мне уже было восемнадцать лет, поэтому вопрос о том что делать дальше оставался полностью на мне. На кладбище, опускали пустые гробы, потому что останки родителей, кроме личных вещей, так и не нашли. Следователи, которые вели это дело, предполагают, что их просто выбросило в море, так как самолёт стал по кусочкам разлетаться ещё высоко в небе.
После церемонии ко мне подошел Андрей Викторович. Мне не хотелось с ним говорить, потому что в первый и последний раз когда он ко мне подходил, его слова больно засели в моей голове.
- Я пообещал твоему отцу, что если с ним что-нибудь случится, я возьму ответственность за тебя на себя. - с раздражением в голосе сказал он. Только непонятно, что его раздражало: церемония прощания, разрушенный самолет, который ударил по самолюбию Зуя или всё-таки я. И вообще, не знаю что в этой фразе более странное, то что папа попросил у своего друга присмотреть за мной или то что, у него оказывается был повод беспокоиться.