Еще я думаю: может, это вообще самые последние фрукты и ягоды в жизни? А может, и нет. Может, придет лето, я буду есть малину и вспоминать эти компоты, которые сейчас.
Я всегда жила так, что в моем воображении было будущее. А в этом будущем жила еще одна я. Иногда мне нравилось думать, что я там, в этом будущем, делаю? Где хожу, с кем общаюсь, что у меня там происходит?
У меня больше нет уверенности, что я в этом будущем точно есть. Поэтому компот нужно варить прямо сейчас.
ЯСМИНА. Сегодня мне удалось покататься на лифте! Я уже забыла, каково это, и привыкла ходить по темным лестницам. Забавно, что это мне даже нравится. Особенно когда идешь с/на какой-нибудь 15 или 22 этаж. Изоляция, темнота и одиночество действуют на меня успокаивающе.
Очень удивляюсь, когда встречаю на лестнице других людей, потому что эмоционально мне кажется, что я в этот момент чуть ли не в космическом вакууме, а тут вдруг ломится кто-то по лестнице. По моей лестнице. Которую я освоила и присвоила. Мне эти встречи кажутся вторжением в мое личное пространство.
Часто слышу сейчас о том, что женщинам страшно стало ходить по городу, когда темнеет и все погружается во мрак. А мне почему-то совсем не страшно. Я чувствую себя неуязвимой. А еще во мне столько агрессии накопилось, что даже если вдруг нападет кто-то, мне кажется, я справлюсь. Я смогу его убить. Просто потому что в этой огромной горе проблем он станет последней песчинкой.
Интересно, отключают ли свет в тюрьме?
ОБЪЯВЛЕНИЯ НА СТОЛБАХ: «В продаже кроссворды. Новый завоз кроссвордов».
КАТЯ. У нас с трех часов не было света. Я вот думаю, что скоро мы так и будем коротать время: ручка, свечка и кроссворд. Слава богу, кроссворды завозят новые. Можно проводить чемпионаты: выдавать всем участникам по одинаковому кроссворду. Кто разгадает весь до конца, получит приз — газовый баллон.
НАТАША. У меня сегодня кто-то спросил, какой вид спорта я считаю самым дебильным. Я знала ответ, но забыла название. Не было ни света, ни связи. Погуглить не могла. Потом ехала домой и спросила у мужика в маршрутке: «Знаете спорт, где люди натирают лед, чтобы шайба скользила?». Он сказал, что знает. Я спросила, как же называется этот спорт. Он забыл…
Света не было еще 4 часа, и только к ночи я смогла вбить в гугле: натирают лед вид спорта. Хуже всего, что все это время в голову лезли только сквош и, внезапно, квиддич.
МАРИНА. Пришла в кафе, у них генератор. Звук в наушниках не перекрывает этот рев, и получается, что какую бы музыку ты ни слушал, все равно слушаешь тяжелую.
СООБЩЕНИЯ ОТ БЛИЗКИХ: «Я скоро ебнусь Я скоро ебнусь». Интернет глючит и доставляет сообщение по два раза.
ЛЕРА. На случай новой инфоизоляции мы обзавелись радио. Только что я его включила и сразу попала на волну «Радио Эммануил». Это что, Бог меня нашел? Это что, я скоро умру?
КАТЯ. Встретила на лестнице очень пожилую соседку. Она была длинная и тощая. В руках у нее была такая же длинная и тощая церковная свечка. Соседка улыбалась какой-то благостной улыбкой.
— Дочечка, ты знаешь, мне Бог так помог, так помог! Завтра церковный праздник, и я почти все по дому успела сделать, и в церковь сходила. И спохватилась только сейчас, что забыла купить свечку. Дурная моя голова. А потом вспомнила: вот же я в церкви покупала свечку, только не знала, кому поставить. Так у меня теперь свечка есть. Бог мне помог!
ЯНА. Газ дали! Нам дали газ!
Синий цветок зажигает шайтан.
Зловещ его аромат.
Гляжу не дыша.
Ебать я поэт!
НАТАША. Короче, я в последнее время катаюсь на таких качелях плохих предчувствий, что на них надо космонавтов тренировать перед выпуском на орбиту. И вот в попытке ухватиться хоть за какую-то цель я решила, что если выживу, то обязательно научусь танцевать, как Шакира в клипе «La Tortura».
Клип снят в 2005 (!) году. Еще тогда я хотела научиться этим движениям, но вместо этого почему-то начала учить португальский.
Представьте: война is over. Я, вытирая слезы радости, учусь ползать по столу на попе, как Шакира. Наступает месяц май. Я приезжаю в ресторан, включаю музыку, ложусь на стол и начинаю лежа танцевать, как бы говоря притихшей публике: «Может, меня и нет в меню, но я — лучшее, что подали на стол этим вечером».
Люди снимают меня на телефоны. Официанты в замешательстве. Повар вышел из кухни и комкает фартук в руках. Еще живой морской окунь глазеет на меня сквозь толщу мутной воды в аквариуме. Музыка заканчивается, но все стоят не дыша. Я сажусь на столе и тихо говорю: «Уно кафе пор фавор энд сэт зэ окунь фри».